Наконец я влез в разговор, чтобы поскорее его завершить. В это время Слоуп и Блонди не торопясь прихлебывали кофе.
— Кроме того, что ты должен мне пять баксов, что еще ты знаешь о Потсвилле? — поинтересовался я у нашего нового знакомого.
— Грязный городишко! Да, я знаю его вдоль и поперек! — ответил он. — Можно сказать, в нем не осталось закоулка, где бы я кого-нибудь не поколотил. Видишь ли, до сегодняшнего дня мне всегда везло в игре. Но нынче меня уложили на обе лопатки. Спасибо Слоупу, что он вовремя раскидал этих зверей. А что именно ты хочешь знать о Потсвилле?
— Мне надо знать всего пару вещей.
— Прежде чем ты решишь вложить свои денежки? — с усмешкой полюбопытствовал он.
— Точно, — бросил я. — Потсвилл показался мне довольно симпатичной дырой, только я не очень уверен в моем торговом агенте. Его зовут Генри Кристиан.
— Бонанза Крис — не торговый агент, — отчеканил мой собеседник. — Он — агент-гробовщик. Хоронит каждого, кто переходит ему дорогу. И я бы сказал, ловко это проделывает. Сначала закопает тебя живьем в землю, а потом поставит тебе памятник, сынок!
— Ты говоришь так, будто знаешь его лично, — поддел я.
— Нет, но видел, что осталось от тех, кто его знал.
— Но у него такие внушительные манеры, — настаивал я.
— У него-то? Да, он может наболтать всякой чепухи на десять долларов, а пока ты будешь его слушать, эти доллары, как ручные, под шумок переползут к нему в карман. Он не пользуется ядом или мылом, отмычкой или консервным ножом или семейными тайнами. Ему это не нужно. Он открывает чужие бумажники и двери всего с помощью своей болтовни.
Большая часть этой речи осталась недоступной пониманию Дюгана, но общего смысла оказалось достаточно, чтобы он убедился, что наши первые впечатления от Бонанзы Криса были правильными.
Я подошел к другому вопросу:
— Ты знаешь прииски в округе?
— Знаю почти все как свои пять пальцев, — подтвердил Блонди.
— То есть наизусть, как мистера Кристиана?
— На многих я работал. И достаточно покопался в земле, да у меня самого было несколько участков.
— Ты их продал?
— Некоторые хорошие продал задешево, — сообщил он, — от средних отказался, а с плохими связался и рыл землю за просто так, пока все мои денежки не иссякли.
— Похоже, ты довольно опытный старатель, — польстил я ему.
— Точно, — кивнул Блонди. — Роюсь в земле всю мою жизнь.
— Хорошо, тогда можешь мне сказать, что в этой земляной норе под названием Кристабель?
— Красивое имя для золотой жилы, — отозвался Блонди. — Ты поэтому хочешь с ней познакомиться?
