– Но разве ты не видел, как он ее схватил? – спросила Марина.
Теперь, когда опасность миновала, на смену тревоге пришло восхищение ловкостью и силой.
– Прямо как в кино! – выдохнула девушка.
– Оглянись, еще не то увидишь, – сказал Джо.
Все вокруг оставалось таким, каким он помнил, и даже еще красивее. Дикая, необузданная красота. Небо с бегущими по нему облаками, всадник, словно рожденный в седле.
И это полузабытое чувство, будто все в твоих силах, и надо только трудиться и очень-очень захотеть.
– Ты потерял классный снимок, – сказал Джо Слейду, перезаряжавшему аппарат. – Как думаешь, сколько тебе заплатили бы за снимок, изображавший похищение Кристины доисторическим ковбоем?
– Чертовски много, – признался Слейд. – Особенно если бы никто не знал, что тот ковбой – ее брат.
– Да если бы и знал? С каких это пор твой друзья-рекламщики стали такими честными?
На самом деле Джо был рад, что Слейд опростоволосился с этим снимком. Не потому что он ненавидел все, с чем у него ассоциировался этот британец, но потому что в этом эпизоде было нечто особенное, нечто такое, с чем ни Джо, ни Кристина не захотели бы делиться с посторонними.
Когда она выскочила из машины и пошла по дороге, то выглядела смешно в своих брюках из светлого льна и туфлях на высоком каблуке. Городская девушка, играющая в деревенскую. Но в тот момент, когда она оказалась на спине жеребца, с волосами, развевающимися на ветру, когда он услышал ее звонкий смех, Джо почувствовал, что вновь влюбляется в нее.
– Ты всегда знала, как сделать свое появление событием, – сказал Франклин уже возле дома. – У папы будет настоящий праздник.
– Все дома? – спросила Кристина. – Не хотелось бы, чтобы такая сцена пропала зря.
– Конечно же, все. Считают минуты до вашего появления.
– Так хотят увидеть Джо?
– За всех не скажу, но я больше рад видеть его, чем тебя, сестренка.
Кристина поддела брата локтем в живот.
– Чурбан, – сказала она. – А живот у тебя все еще твердый, как стиральная доска.
Франклину не нужна ни «бегущая дорожка», ни аэробика. Чтобы держаться в форме, достаточно жить той жизнью, которой жил он.
– Ты посветлела, – заметил Франклин. – Видел эту обложку. С каких это пор у тебя глаза стали голубые? Что они все придираются к цвету ее глаз?
– Контактные линзы.
– И прежний цвет был хорош.
– Так лучше для телевидения, – сказала Кристина, с удивлением замечая, что объяснение, по мере того как она его давала разным людям, кажется ей все более глупым.
