Марина чувствовала внутренний разлад. Ее тянуло к женщине, олицетворявшей все то, что до сих пор она считала злом. В чем же дело? В том, что она внезапно примкнула к тому завистливому большинству, что всегда желает большего, чем может иметь, или она просто была более одинока и испуганна, чем может себе признаться?
Распахнув дверь, Марина вышла на улицу. Сгущались сумерки. С запада дул легкий ветерок, несущий аромат роз и клевера. Она приучила себя по вечерам думать о Зи, представлять, будто они с ним вдвоем в этом тихом спокойном месте, где можно забыть о горе, где они могут быть просто мужчиной и женщиной, которые любят друг друга.
Марина опустилась на ступеньку и села, обхватив руками колени. Однажды она рассказала о своих мечтах Зи, но он посмотрел на нее так, будто она говорила на чужом языке. Для него существовали лишь абстрактные понятия, такие как свобода, справедливость… Лунный свет и аромат цветов мало что для него значили, и она готова была принять то, что он ей предлагал, и не просить о большем.
И все же в такие вечера трудно было, глядя на звездное небо, не думать о клятвах и сладких обещаниях. Марина не заблуждалась на свой счет. Она была столь же невзрачной, сколь ее мать красивой. Еще в детстве она поняла, что та фея, что наделяет женский пол чарами, против которых мужчины бессильны, обошла ее стороной. Но для Зи физическая красота не имела никакого значения. В Марине он ценил совсем иные качества, и в его объятиях она обрела уверенность в своих силах.
Она закрыла глаза и попробовала представить Кристину и Джозефа юными и влюбленными, но ей это почему-то не удалось. Трудно было даже вообразить Кристину стыдливой и стеснительной, ловящей каждое слово Джозефа. Таких женщин, как она, мужчины вынуждены добиваться, а они лишь снисходительно принимают ухаживания с высоты своей неприступности. Марина к таким женщинам себя не относила.
Дверь позади нее открылась, затем тихонько закрылась. Марина почувствовала запах духов Кристины. Деревянная ступенька тихонько скрипнула, когда Кристина села рядом.
– Ты ужинала? – спросила Кристина.
– Нет, – ответила Марина.
– Не знаю, как ты, а я не настроена сейчас готовить, – сказала Кристина, доставая из кармана ключи от машины. – Я еду в пиццерию. Если хочешь, присоединяйся.
Марина не знала, согласиться или нет. Джозеф предупредил ее об опасности со стороны оппозиционных ее отцу сил, которые были настолько влиятельны, что могли достать ее даже здесь: Все так, но поверить в то, что в этом сонном городке ей может что-либо угрожать, было почти невозможно. Кроме того, здесь был Джозеф, черт бы побрал его характер…
