Монсеньор нашел идею блестящей и обратился к Маргарите:
— О королева, не будем больше ломать голову! Поезжайте на воды в Спа, где часто бывает сама м-м Ла Рош-сюр-Ион. Я недавно видел у вас на руке рожистое воспаление; вы должны сказать, что воды вам предписаны врачами уже давно, но тогда время года было не таким удачным, как сейчас, и потому вы умоляете короля позволить вам отправиться туда.
На другой же день Маргарита явилась к матери и сказала, что ей очень тяжело оставаться при дворе в то время, когда король ведет войну с ее мужем, потому что и тот, и другой могут заподозрить ее в предательстве. По этой причине ей хотелось бы уехать из Парижа. Она рассказала о своей болезни, о врачах, о водах в Спа и о подходящем времени года…
— Попросите, Мадам, короля, чтобы он позволил мне уехать. Тогда я смогу сообщить мужу, что если мне невозможно быть с ним, то по крайней мере я не буду находиться в том месте, откуда с ним ведут войну.
Такие доводы показались Екатерине и Генриху III убедительными, и они разрешили Маргарите отправиться в Спа. Она тут же начала собирать чемоданы, готовить платья, украшения, косметику, радуясь возможности покинуть двор, оказать услугу своему горячо любимому брату и к тому же, заметим, встретиться с доном Хуаном Австрийским, который давно уже, она знала это доподлинно, мечтал сунуть ей руку под юбку.
Но все-таки Маргарита не хотела уезжать до 15 мая, зная, что в этот день Екатерина Медичи собиралась устроить в саду замка Шенонсо праздничный банкет, на котором каждый сможет себе позволить любые вольности. И она не была обманута в своих ожиданиях.
«На этом прекрасном банкете, — сообщает Пьер де Л`Этуаль, — самые благородные и самые красивые дамы двора, полуодетые и с распущенными, точно у невест, волосами, прислуживали гостям за столом».
Что касается м-м де Сов, у той, кажется, декольте было до самого пояса. Но она была далеко не единственная, кто охотно демонстрировал свои прелести, потому что, по словам Л`Этуаля, в ту весну 1577 года «дамы и девицы, подобно солдатам того времени, любившим щегольнуть до блеска начищенным оружием во время какого-нибудь смотра, выставляли напоказ свои обнаженные груди, которые из-за их постоянного движения эти добрые женщины использовали то в качестве циркуля, то в качестве часов с гирями, а еще лучше сказать в качестве кузнечных мехов, которые раздувают огонь в их кузнице».
Сколь же сильно подобное зрелище должно было радовать глаз!
