Адам повернулся к Энджел, тяжело дыша. Из его рассеченной губы капала кровь, но в целом он не пострадал. Его плечи были напряжены, кулаки сжаты, похоже, он ждал от нее каких-то объяснений.
Но Энджел только хрипло пробормотала:
— Я не нуждалась в вашей помощи.
Он приложил ладонь к ранке на губе.
— Я это понял.
Она вложила нож в ножны и нагнулась, чтобы собрать разбросанное по полу содержимое сумочки. У нее дрожали руки, и она не хотела, чтобы он это видел. Ее сердце так бешено колотилось, что было больно в груди.
Он наклонился, чтобы ей помочь, и их руки одновременно коснулись дагерротипа. Она отдернула руку, запихивая носовой платок и монетки обратно в разорванную сумочку. Он протянул ей изображение ее матери, но она долго колебалась, прежде чем взять его. Наконец Энджел выхватила у него портрет и небрежно сунула его в сумку.
— Я провожу вас на место. — У него был усталый голос. — Думаю, вам лучше оставаться там до конца поездки.
Она пристально посмотрела ему в глаза.
— Держите рот на замке. Я не хочу огорчать моего папу.
Адам открыл дверь в вагон и пропустил ее. Она шла впереди, и они не сказали друг другу ни единого слова.
* * *
После обеда, когда Джереми спал, а Адам только притворялся спящим, Энджел встала со своего места под предлогом, что собирается выйти по нужде. В маленьком клозете, где стоял горшок, было темно, и лишь небольшая полоска солнечного света, пробившись через грязное окошко под потолком, освещала помещение. Энджел наклонила голову и сняла с шеи крест. Она поплевала на подол нижней юбки и потерла им край креста. Черный слой легко сошел, и под ним показалась гладкая блестящая поверхность.
Это было не олово. Не свинец. Это было серебро. Чистое серебро.
У Энджел пересохло во рту, когда она смотрела на крест.
Серебро. Никто не будет прикреплять к серебру стеклянные бусинки. Это были рубины размером с половину голубиного яйца, по одному на каждой стороне креста, а в середине — созвездие из жемчужин, настоящих жемчужин, в оправе из того, что могло быть только золотом.
Она прижала крест к груди и закрыла глаза, стараясь дышать ровно. Она простояла так очень долго.
Он настоящий. Он принадлежит ей. И он стоит огромных денег.
Денвер оказался веселым, раскинувшимся вширь городом, с широкими улицами, по которым можно прогнать целое стадо коров, с огнями во всех окнах и музыкой, доносившейся из каждой двери. Это был самый большой город, который когда-либо видела Энджел, и он представлял собой сплав скрытых возможностей и опасностей. Здесь можно легко спрятаться. По нему можно передвигаться незамеченным, выслеживая своего врага. Здесь может притаиться убийца из переулка с револьвером или ножом, скрыться еще до того, как упадет на землю тело невинной жертвы.
