— Нет, — прошипел он. — Погребальная камера… сейчас или никогда. Надо как-то вознаградить себя за то, что мы пережили.
И вместо того чтобы подниматься, они продолжили спуск, пробираясь среди обожравшихся крокодилов и разодранных на куски, еще не съеденных трупов.
Но в погребальном склепе их ожидал неприятный сюрприз. Голодные крокодилы ударами хвостов вскрыли саркофаг, разбили сундук из кедровой древесины и все сосуды. Они сожрали мумию великого визиря, проглотили его высохшие останки и парадные украшения, потом принялись за предметы обихода и кубки из чистого золота, перемолотив все это своими огромными челюстями. Одним словом, они проглотили все, что пахло ароматическими мазями, даже сами мази в горшочках. Если и осталось несколько драгоценных камней, то их следовало искать в кучках экскрементов, покрывавших пол погребальной камеры.
Нетуб и Бутака застыли, объятые ужасом.
Мучимые голодом рептилии начинали уже пожирать друг друга: крипт был полон раздробленных костей, догнивающих скелетов, от которых шел отвратительный запах, скопившийся здесь из-за отсутствия вентиляции. Оба мужчины едва не потеряли сознание.
Нетуб был в ярости. В отчаянии он погрузил руки в грязь, пытаясь нашарить какие-нибудь камушки. И только мысль о том, что крокодильи зубы перемололи их в порошок, удержала его от дальнейших поисков. Бутака тянул его к выходу:
— Поднимаемся, все пропало. — Он терял самообладание, видя шевелящихся животных в углах камеры; жидкий ил покрылся рябью от их медленных движений. — Пошли же, не на что больше надеяться…
Нетуб сдался. Им удалось подняться, используя в качестве опоры бронзовый нож. Никто на них не напал. Когда грабители вылезли на поверхность, они с ног до головы были покрыты грязью.
Да, это было ужасное поражение, и Нетуб еще долго упрекал себя за то, что поддался уговорам помощника, вместо того чтобы хорошенько покопаться в испражнениях крокодилов и найти хоть какие-то уцелевшие драгоценные камни.
Набег на пирамиду Тетлем-Иссу стоил жизни половине людей Нетуба Ашры. Мало того, оставшиеся в живых так и не простили ему подобной экскурсии. А некоторые даже поговаривали, что он нарочно использовал их, чтобы отвлечь внимание крокодилов.
— Пока нас пожирали, он юркнул в погребальную камеру и набил котомку драгоценностями, — шептались они. — Он мошенник. Но когда-нибудь он поплатится…
Солнце будто обесцветило шерсть верблюдов, замаскировав ее под цвет песка, из которого ветер иногда возводил высоченную осыпающуюся стену. Она двигалась, жужжала, словно рой пчел, песчинки секли лицо, набивались в уши, от них не спасал даже капюшон бурнуса. Мозе часто сравнивал этот летящий песок с золотыми мушками — теми почетными мушками, которыми фараон одаривал отличившихся воинов вечером после одержанной победы.
