Недовольно проворчав что-то, Джейн ушла в дом. Она с трудом передвигала ноги, словно никак не могла прийти в себя от тяжелой физической работы. Однако меньше чем через полчаса Джейн появилась снова, преображенная: на ней был элегантный костюм от известного французского кутюрье, имя которого Сара прочла на лейбле. Ансамбль необыкновенно шел к изящной фигуре Джейн, делая ее еще выше и стройнее. А Сара в юбках всегда чувствовала себя неловко. Помнится, не успела она выйти замуж за Фредди, как тот отнес все ее джинсы на помойку, чтобы заставить непокорную супругу носить платья, «как все настоящие женщины». У Сары об этом периоде жизни сохранились самые тяжелые воспоминания. Когда ей приходилось носить юбку, у нее возникало ощущение, что она — голая и ничем не защищена от похотливых мужских взглядов. Как ни удивительно, она завидовала представительницам своего пола, способным рядить себя в шелка, носить вызывающе-сексуальные предметы дамского туалета: субтильные пояса с резинками для чулок, кружевные корсеты. Странно, что такого рода зависть поселялась в особе, не признававшей ничего, кроме джинсов, высоких сапог, клетчатых рубах и простеньких белых трусиков из хлопчатобумажного трикотажа.
Включив сигнализацию охранной системы, они выехали с территории виллы. В пути Саре еще раз пришлось убедиться, с какой легкостью Джейн удавалось менять имидж. Теперь у нее был облик и ленивая грация дамы из высшего общества, избранницы судьбы, в распоряжении которой с пеленок были все мыслимые блага цивилизации и чью речь украшал легкий налет снобизма — продукт сложной и закрытой от вульгарного мира жизнедеятельности многих поколений, — словно одежда, которую она теперь носила, навязывала ей определенную манеру поведения.
Не прошло и двух часов, как машина затормозила перед входом в злосчастную хижину. Стояла жара, и под ветвями деревьев сгущался влажный, напоенный лесным ароматом воздух. Буйно разросшаяся трава и кусты обступали дом плотным кольцом, делая его почти неприступным. Сколько лет уже прошло с тех пор, как впервые обнаружились следы чудовищного злодеяния, а ямы, вырытые полицейскими во время следствия, были еще заметны. «Кладбище, — пришло на ум Саре, — настоящее тайное захоронение».
Женщины осторожно прошли между могилами. Несмотря на эти страшные углубления, пейзаж выглядел мирным и безмятежным. Тихо журчала речка, и сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучи, бросая яркие блики на крышу домика.
