— Покойницкая! — пролепетала Долорес, на разбитые нервы которой вся эта обстановка подействовала особенно сильно.
— Не робейте, ободритесь! — поддержала ее Фрикетта.
— Поле битвы не так ужасно, — заметил Карлос.
— Ничего, полковник, я тут лежал.
Полковник с удивлением взглянул на Мариуса с рыжими усами.
— Это все химия, полковник, — пояснил провансалец.
— Да он просто неузнаваем стал! — проговорил Карлос.
— Да, мне уже в третий раз удается подобная химия, — заметила Фрикетта. — На Мадагаскаре помог фосфор, в Абиссинии я превратила себя в негритянку при помощи раствора ляписа, а теперь Мариуса вымыла водой с перекисью водорода… Однако, друзья мои, нам надо торопиться: слышите, ваш побег уже замечен.
Действительно, наверху слышен был топот, беготня, возгласы.
— Мариус!
— Что угодно, мадемуазель?
— Поднимите плиту.
В тишине было слышно, как Мариус над чем-то пыхтит и возится, стараясь сдвинуть с места. В углу зала поднялась тяжелая большая плита, под которой оказалось черное вонючее отверстие.
Фрикетта взяла свечу и первая стала спускаться. Когда стала видна только ее голова, храбрая девушка сказала:
— Мариус и вы, полковник, понесете свертки с костюмами и оружием. Долорес пусть спускается за мной, а Мариус последним. Он же опустит опять плиту.
— Скажите только одно, мадемуазель, — сказал полковник, — где это мы находимся?
— В клоаке, которая должна быть связана с морем.
Скорбный путь. — Прилив. — Опасность. — Западня. — Железная решетка. — Усилия. — Все в воду. — Лодка. — Мариус убивает человека. — Переправа.
В подземном проходе скоро сделалось очень душно: он был низок и узок, так что идти можно было только согнувшись в три погибели.
Четыре беглеца двигались гуськом, близко держась друг от друга и увязая ногами в вонючей жиже, прикрывавшей гущу, образовавшуюся на дне от осадка нечистот.
Им уже начало болезненно давить виски, в глазах ходили огненно-красные круги. Они были близки к обмороку. Полковник, еще не вполне оправившийся после болезни, почти совершенно лишился сил. Шедший сзади него Мариус чувствовал, как тот пошатывается и спотыкается. В такие минуты провансалец подхватывал несчастного и не давал ему упасть. Долорес здоровой рукой цеплялась за Фрикетту. Фрикетта время от времени говорила:
— Не теряйте бодрости!.. Еще немного — и мы выйдем на воздух. Этот подземный ход не должен быть длинен.
Но, ободряя других, бедняжка сама задыхалась в отвратительном смраде.
Так беглецы прошли еще шагов двенадцать. Вдруг до их слуха донесся слабый плеск.
