На стенах, нет, не на стенах, просто в пространстве, окружающем нашу лужайку, стали прорисовываться деревья, участок голубого озера между деревьями, небо над головой, в нем — светлые облака, высокие нитевидные циррусы. За озером видны стали далекие каменные горы с белыми снежниками по кулуарам. Горы отстояли от нас далеко. На одну вершину падала тень облака, она казалась темной. А другая светилась вся под яркими лучами летнего солнца. Между горами и озером плыла дымка, казалось, горы подвешены над горизонтом…
Ближние деревья были нашими, сибирскими, все крупные — гиганты: кедры, лиственницы, ели — елищи, но к нашим, к сибирякам, неожиданно примешивались чужаки, не наши, широколиственные великаны: дубы, липы, каштаны, платаны, яворы. Необычное содружество, декоративное, искусственное…
Вот я вам это рассказываю довольно долго, гляди, уже с полчаса у вас похитил, а там все события проходили как-то удивительно быстро, как во сне, вне времени, но в пространстве. Вот как раз чувство пространства было четким, даже обостренным. А ощущения времени — не было…
Вдруг позади нас прямо из воздуха появились два удобных кресла. И вновь, я бы сказал, неземных кресла, не наши: техника другая, рисунок, форма, вид. Мы сели, и сразу же я почувствовал присутствие чего-то, вернее, кого-то, я бы сказал — чего-то воодушевленного… Мне показалось, что это нечто или это некто хотели бы поговорить с нами, обменяться… э… э… мыслями. Я первым спросил у моего неведомого визави:
— Wer seid Ihr? Wo kommt Ihrher? — не могу объяснить вам, отчего это я вдруг заговорил с ним на своем родном языке. Должно быть, тот самый инстинкт сработал, по которому в романе о Штирлице какая-то там его радистка при родах по-русски кричала «мама!».
И я услышал в ответ:
— Nous sommes les habitants d'une autre monde… d'une autre mesure…
Я совершенно не удивился, что отвечают мне не на немецком, не на русском, а на французском языке, который я и знал-то с пятого на десятое. Учил когда-то, правда, не казенно, а для себя.
Я спросил по-французски, отчего они со мной не на моих родных языках говорят, их ведь у меня два — немецкий и русский, вернее, наоборот, русский и немецкий.
— Мы общаемся с вами не при помощи языка. У нас совершенно другая знаковость общения. Это вам только кажется, что мы говорим по-французски. Так странно проецируется наша система общения в вашем сознании. Это несколько неожиданно для нас. Возможно, какая-то наша неточность, даже неумение точно настроить механизм, аппарат, коммуникатор, прибор, при помощи которого и происходит наше общение. У нас пока нет опыта…
