— Пусти! — Она уперлась кулачками ему в грудь.
— Мы еще не дотанцевали.
— Все, музыка кончилась!
— Нет, мне еще надо кое-что тебе сказать.
— Хватит с меня того, что я знаю. Но он не собирался ее отпускать.
— Джек!.. — В голосе ее прозвучало предостережение.
— Я продал ее, Джо, — произнес он ровным голосом и застыл на месте.
Джорджия перестала вырываться и взглянула ему в глаза, не в силах поверить.
— О чем ты говоришь?
— О «Лавендер индастриз». Я продал ее обратно твоему отцу, все до последней акции. Мы это оформили сегодня утром. Но он, полагаю, не потрудился тебя известить?
— Н-нет, не потрудился. — Она тоже встала как вкопанная.
— Я так и думал.
— И… сколько ты с него запросил? Он ответил не сразу и намеренно долго не отводил от нее взгляда.
— Будь спокойна. Один доллар. Она недоверчиво ахнула.
— Ты же очень много потерял!
— Потерял бы гораздо больше, если бы оставил компанию себе.
— Дела «Лавендер индастриз» так плохи?
— Вовсе нет. Твоему отцу надо лишь пригласить современно мыслящих людей с техническим образованием, вложить какие-то средства, модернизировать производство — только и всего.
— Тогда почему ты не оставил ее себе?
— Потому что потерял бы тебя.
— О, Джек…
— Ты была права, — прервал он ее. — Права во всем. За эти годы я изменился. Не знаю, как это случилось, но в Карлайл я в самом деле вернулся совершенно другим человеком. — Он глубоко вздохнул, отпустил ее и тотчас же снова взял за плечи, как хватаются за единственную опору; — Я стал очень быстро таким, каким клялся когда-то, что никогда не стану. Таким, как твой отец. Как мой. Но дошло это до меня… ну, осознал это лишь вчера вечером… когда Ивен ко мне пришел.
Джорджия вопросительно подняла на него потеплевшие глаза.
— Я увидел Ивена, услышал, что и как он говорит, — и вернулся на двадцать лет назад, Джо. Моя жизнь у приемных родителей, опекунский совет штата… Когда-то мне казалось, я буду помнить об этом вечно. Но я все забыл. И вспомнил только вчера, поглядев на него — разъяренного, бескомпромиссного.
— О, Джек… У него такая нелегкая судьба. Собственные родители отвернулись от него.
Он кивнул, зажмурился, словно отгоняя бесполезные, мучительные воспоминания. А Джорджия вдруг подумала, что у них с Ивеном гораздо больше общего, чем оба полагают.
— Мальчишка вчера был охвачен одной жаждой — мстить, — заговорил он снова, и взгляд его опалил душу Джорджии. — Ворвался ко мне злобный, одержимый этой дьявольской затеей… — У него перехватило дыхание. — И тут меня осенило: а ведь со временем он станет таким же, как я! А я не хочу этого! Видит Бог — я не хочу этого!
