Но это, кажется, происходит: джемпер поднимается вверх, обнажая живот, бедра, грудь…
Джек тихо ахнул: не скрытые черным кружевным, прозрачнее паутины, лифчиком, наливались под его взглядом соски… Синие глаза его зажглись одержимостью, и, накрыв грудь Джорджии свободной рукой, он нежно сдавил ее… Закусив губу, она тихонько застонала, не отрывая от него затуманенного взора. А Джек провел большим пальцем по твердой горошине соска. Пружина огненной страсти начала раскручиваться, готовая взорвать Джорджию изнутри… Внезапно рука Джека застыла, вцепившись в черное кружево.
— Застежка спереди… — прошептал он. — Это ты хорошо сделала. — И, ловко расстегнув ее, развел кружева в стороны.
Грудь ее вырвалась на свободу, и он не мог оторвать глаз от ложбинки, которую медленно заливала краска. Обхватив грудь ладонью, он жадно впился в нее, терзая ее и мучая языком, вбирая сколько мог… Наслаждение стало почти невыносимым, и Джорджия попыталась высвободиться…
Он лишь крепче стиснул свою добычу, рот его осыпал ее безумными ласками, а одна рука, опустившись, уже расстегивала пуговицу на поясе джинсов. По-прежнему не выпуская ее тонких запястий, он одной рукой вмиг раскрыл молнию и ворвался внутрь. Жадные, горячие пальцы медленно стянули с бедер плотную ткань, насладились упругими ягодицами, и, не переставая целовать ее грудь, он положил руку на лоно…
Она силилась раздвинуть ноги пошире, но джинсы не давали… Ему, однако, неудобная поза ничуть не мешала. Пальцы, между ее ног, ласкали, гладили, щекотали, тревожили — и от каждого прикосновения по телу ее разливался жар…
— Джек… — наконец удалось ей прошептать.
— Нет… я… я занят… — бормотал он, прижимаясь лицом к ее груди.
— Просто я… может быть, нам…
— Что, что?.. — Хриплый его голос прозвучал резким диссонансом с ленивыми, нежными движениями.
— ..добраться до постели? — еле слышно выдохнула она.
Он мгновенно застыл, всем телом, казалось, впитывая эти ее тихие слова, и, сделав последнее неторопливое движение рукой, не спеша провел языком по плавному изгибу груди. И, не отпуская ее от себя, стал — в каком-то фантастическом танце — перемещаться в сторону спальни. Только тут она осознала, что они до сих пор стояли у самого входа в номер. Любой проходивший по коридору мог слышать их страстные стенания, безошибочно выдававшие происходящее… Но мысль эта неожиданно для нее самой лишь еще больше распалила ее. Вот уж что ей вовсе не свойственно, так это работать на публику. Джек, видимо, каким-то волшебным образом разбудил в ней потаенные инстинкты.
