— И я.
— У них тут все какая-то глупая пародия. Все второсортное, — сказал Бауэр. — Штампы, одни лишь голливудские штампы. Имена. Дома. Манера разговаривать. Все их ухватки. Кажется, все эти люди выскочили из какого-то тошнотворного кинобоевика.
— Да, так оно и есть. А вы разве не знаете?
— Я ничего не знаю. Расскажите мне.
— Я это прочитала в книгах по истории. Насколько я могла понять, когда окончилась война, погибло почти все. И когда люди принялись создавать новую цивилизацию, для образца им остался только Голливуд. Война его почти не тронула.
— А почему?
— Наверное, просто пожалели бомбу.
— Кто же с кем воевал?
— Не знаю. В книгах по истории одни названы «Славные Ребята», другие
— «Скверные Парни».
— Совершенно в теперешнем духе. Бог ты мой, Вайолет, они ведут себя как дети, как дефективные дети. Или нет: скорей будто статисты из скверного фильма. И что убийственней всего — они счастливы. Живут какой-то синтетической жизнью из спектакля Сесила Б. де Милля и радуются — идиоты! Вы видели похороны президента Спенсера Трэйси? Они несли покойника в сфинксе, сделанном в натуральную величину.
— Это что! А вы присутствовали на бракосочетании принцессы Джоан?
— Джоан Фонтейн?
— Нет, Кроуфорд. Брачная ночь под наркозом.
— Вы смеетесь.
— Вовсе нет. Она и принц-консорт сочетались священными узами брака с помощью хирурга.
Бауэр зябко поежился.
— Добрый, старый Лос-Анджелес Великий. Вы хоть раз бывали на футбольном матче?
— Нет.
— Они ведь не играют. Просто два часа развлекаются, гоняя мяч по полю.
— А эти оркестры, что ходят по улицам. Музыкантов нет, только палочками размахивают.
— А воздух кондиционируют, где бог на душу положит: даже на улице.
— И на каждом дереве громкоговоритель.
— Натыкали бассейнов на каждом перекрестке.
— А на каждой крыше — прожектор.
— В ресторанах — сплошные продовольственные склады.
— А для автографов у них автоматы.
— И для врачебных диагнозов тоже. Они их называют медико-автомат.
— Изукрасили тротуары отпечатками рук и ног.
— И в этот ад идиотизма нас занесло, — угрюмо сказал Бауэр. — Попались в ловушку. Кстати, о ловушках, не пора ли нам отчаливать из этого особняка? Где сейчас мистер Уэбб?
— Путешествует с семьей на яхте. Они не скоро возвратятся. А где полиция?
— Я им подсунул одного дурака. Они тоже с ним не сразу разберутся. Хотите еще выпить?
— Отчего бы нет? Благодарю. — Вайолет с любопытством взглянула на Бауэра. — Скажите, Сэм, вы воруете, потому что ненавидите все здешнее? Назло им?
