— Марти… — Ее шепот щекотал ему рот.
И Мартин подумал, что понимает смысл ее просьбы.
Она была слишком миниатюрной и такой хрупкой, что он испугался раздавить ее своим телом, потерявшим управление под напором страсти, хотя какая-то его часть именно этого и хотела: схватить это легкое тело, смять, держать мертвой хваткой, чтобы с победным криком под женские стоны желания и боли войти в нежную, пульсирующую глубину как завоеватель, как победитель, как варвар, наконец. Мартин исступленно целовал Джинджер, загоняя животное внутри себя все глубже и дальше. Не прекращая поцелуя, он привлек Джинджер к себе, повернулся на спину, и сжал ей ягодицы. Он почувствовал, как ее стройное тело выгнулось и напряглось. Ее упругие груди терлись о его грудь, ее ноги дрожали и сжимали его. Он сам раздвинул ее бедра, и Джинджер удобно, словно всадница, села верхом. Мартин изумился классической красоте ее матового живота, треугольника волос и того, что тот скрывал. Он положил ладони на сгибы ее бедер и большими пальцами нажал на клитор. Он массировал его, прислушиваясь к движению бедер Джинджер и физически ощущая, как его взгляд гладит ее груди, которые она сжимала руками, напрягшийся живот и то место, которое он ласкает пальцами. Не в силах больше сдерживать желание, что бушевало и рвалось, Мартин обхватил ее одной рукой за спину, другой — за нежную округлость ягодицы и властно насадил на свой член, вжав ее как можно глубже в собственную плоть. Джинджер показалось в этот момент, что ее кожа готова лопнуть от напряжения, но она про себя молила Мартина не останавливаться.
Это было одновременно и небо, бесконечное и невообразимое, и падение в черный звездный провал, полет за предел, где не бывала еще ни одна женщина и ни один мужчина. Тело переполняло блаженство и желание еще большего.
Руки Мартина, обхватившие ее талию, казалось, удерживали вселенную внутри нее от полного и мгновенного распада. Но при этом он сам приближал гибель созданного им же звездного мира — каждым мощным толчком внутри нее.
— О, да. Мартин, так… Вот так… — Она хотела рассказать ему о том, как разлетятся вот-вот серебряные дребезги, но из горячей гортани вырвались лишь невнятные звуки. Тогда она склонилась к нему, и Мартин начал целовать соски, чувствуя, как при этом поджимаются мышцы ее живота, а бедра двигаются в унисон его движениям. И при этом его захлестнуло ощущение сродни океанской волне, но более сильное, глубокое, вырастающее из пульса, из ритма, которому и Джинджер инстинктивно отвечала всем телом.
