Она испуганно отвернулась, сердце ее заколотилось. Неужели он догадывается, что был у нее единственным? Она с отчаянием подумала, что лишается последнего средства самозащиты.
— Сколько, Джейми?
— Не помню.
— Ты лжешь. У тебя никого не было.
Его уверенность на какое-то время повергла ее в смятение, затем она взглянула ему в глаза и устыдилась самое себя. Ведь он чувствует себя виноватым перед ней, жалеет ее.
— Ну, хорошо, у меня никого не было, — сказала она сердито, — но не подумай, что это из-за тебя, Джейк, нет, не потому, что я никем не могла заменить тебя. А просто мне невыносима была мысль, что другой мужчина обманет меня так же, как обманул ты. Ты отвратил меня от других мужчин, Джейк.
После ее слов вновь наступило тягостное молчание. Затем он медленно проговорил:
— Ну, раз я такой виноватый, то рад буду послужить тебе.
И в этот раз он подчинил ее, но не силой, а умело используя против нее ее же собственную возбудимость.
Легкие прикосновения его рта и рук погрузили ее в сладостную истому. Его язык едва касался ее сосков, и пульсации удовольствия пронизывали ее тело. Потом его губы осторожно двинулись к ее животу. Ей стало жарко, кожа горела, на лбу проступил пот, истома ушла, уступив место наслаждению, которое делало ее беззащитной перед ласками Джейка.
До слуха ее донесся гортанный звук примитивного мужского оценивающего ворчания. Его пальцы достигли треугольника шелковистых волос внизу живота, и она вздрогнула, мышцы живота напряглись от желания.
Ее тело начинало испытывать боль примитивной жажды наслаждения и в то же время напряглось от стараний подавить в себе эту жажду. Она хотела сказать ему о противоречивости своих ощущений, но не смогла подобрать нужных слов. Чувствовала острое желание опять отдаться ему, но что-то в ней протестовало против этого. Весьма странное чувство, что-то такое, чего она не испытывала с ним прежде, когда была юной и неопытной и послушно следовала туда, куда он ее вел; ее тело тогда легко и бездумно подчинялось ему, его ласкам, а теперь ей хотелось, чтобы ее плоть подчинялась и ей самой, а не только ему.
Она хотела, чтобы он обнял и наполнил тело жаром своей плоти, но вместо этого он стоял на коленях в изножье постели, обхватив ладонями ее ступни и лаская большими пальцами пальцы ее ног. Она невольно дрожала в ответ на эти прикосновения, протестующе поджимая пальцы. Лица его она не видела, свет от камина не достигал его.
Он наслаждался ее признанием, что она не имела других любовников, и она злилась на себя за то, что призналась в этом, но все же ее очень обрадовало выражение его глаз, когда он услышал, что ему удалось отвратить ее от других мужчин. От всех мужчин, кроме одного, думала она, вздрагивая под медленными ласками его рта, прильнувшего к ее коже.
