— Шагай отсюда. Это будет лучшее, что ты делала за последние годы, — ответил я.
— Что мне делать, Хулио? — обратилась она к сидящему сзади Сегуре.
— Делай, что я сказал, красотка. Твоему латинскому жеребцу придется несладко сегодня, — сказал я.
Ее глаза беспокойно забегали, потом она, прикусив губу, схватила сумочку, проскользнула мимо меня и, застучав каблуками, быстро побежала по тротуару.
Я наклонился к окну, за которым сидел Сегура. Рядом с ним находился тот самый охранник, которому Клит вчера дал в живот; оба держали в руках бокалы со спиртным. Перед ними был компактный бар. Бокалы были обернуты салфетками с резиновыми колечками. На Сегуре были желтые брюки-гольф, коричневые лакированные туфли и белая рубашка в цветочек, которая не сходилась на животе. Он обернул ко мне свое странное треугольное лицо, косые лучи заходящего солнца высвечивали его багровые бородавки, прятавшиеся в морщинах на лбу.
— Какого черта, что ты собираешься сделать, Робишо? — спросил он.
— Преподать урок, каким может быть по-настоящему неудачный день, — ответил я.
— Чего ты хочешь? Войны? Или, может, договоримся?
— Ты даешь мне информацию о Филипе Мерфи, Бобби Джо Старкуэзере и маленьком израильтянине.
— Не знаю ни одного из этих людей. Ты все время приходишь в мой дом и говоришь о том, о чем я понятия не имею.
— Старик сегодня не в духе, Хулио, — вмешался Клит. — Твои друзья испортили ему настроение и сильно насолили ему вчера вечером. Сейчас их здесь нет, зато есть ты. Ты и твой... Пако.
Он выпустил дым от сигареты прямо в лицо охраннику.
— Пытаешься прижать меня? О'кей, я реалист. У меня с полицией деловые отношения.
— Зря теряешь время, Хулио, — сказал я. — Все двери закрыты. Поговорим с глазу на глаз.
— Звони Уайнбюргеру, — сказал он охраннику.
Тот протянул руку к телефону, расположенному на панели из красного дерева, встроенной в спинку переднего сиденья.
— Только дотронься до телефона, и я засуну тебе его в глотку, — пригрозил Клит.
Охранник откинулся назад в кресло, сжав зубы и уронив руки на колени.
— У тебя ничего нет, ты ничего не знаешь, только воняешь без толку, — сказал Сегура.
— Постарайся понять, дружище, — начал я, — Лавлейс Десхотелс была маленькой черной девочкой из деревни, и у нее были большие надежды относительно себя и своей семьи. Она думала, что сорвала большой куш, но ты, оказывается, не любишь проституток, которые, выпив твои коктейли, блюют в твой бассейн, поэтому ты отправил ее обратно к сутенеру. Только она вдруг взяла и заартачилась. К тому же ее интерес к «слонам»... — Я смотрел прямо ему в лицо. Оно подергивалось, как резиновое. — Так что же такой мачо, как ты, сделал с надоевшей шлюхой? Он поручил парочке шестерок вывезти ее на лодке в самую глушь и отправить на тот свет с помощью средства, за которое она давно продала свою душу. Тебя, наверное, удивляет, откуда мне все это известно, не так ли, Хулио? Все потому, что у ребят, которые на тебя работают, словесный понос. Они мне сообщили очень интересные сведения за обеденным столом. Прямо сейчас можно несколько дюжин людей отправить в суд присяжных.
