—Ну спасибо! — у Киры выступили на глазах слезы, — думал хоть ты этого не скажешь, но по крайней мере я честный. Дипломат — твой! Я подарков назад не забираю. А спортом мне заниматься бесполезно! Я не от того толстый, что ничего не делаю, у меня печень не в порядке — вот почему.
Он отошел в сторону и попросив у одного мальчика книжку, стал читать.
—Знаешь Глеб, ты разрушитель, вокруг тебя все рушиться, — глубокомысленно произнес Митька, долго обдуманную фразу. Тут уж Глеб не выдержал и тоже сорвался.
—А ты тихоня всегда лучше всех! Миротворец хренов! — закричал Глеб.
—Это все с чемоданчика началось! — Митька вдруг заплакал, чего Глеб от него никак не ожидал, — мы же дружили, а сейчас переругались. Вот возьму и скажу воспитателю или твоему врачу что ты в шкафу прячешь!
—Говори! — Глеб вскочил и готов был ударить Митьку, — а я скажу что ты до сих пор запираешь ящик в тумбочке, и ключи каждый вечер перебираешь. Тебя тогда долго еще здесь продержат!
Митька вскочил и размазывая по лицу слезы побежал к пустым качелям, сел на них и стал раскачиваться. Его это успокаивало и самое главное, прекращались слезы, которых он стыдился. Глеб остался один. К нему подошел Олег Владимирович.
—Ну что, мушкетеры, поругались? — добродушно спросил он, и процитировал басню Крылова, — когда в товарищах согласья нет…
—Все нормально, Олег Владимирович, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно ответил Глеб, и спросил, чтобы прекратить расспросы воспитателя, — а вы не знаете, где одежда в которой я сюда приехал? Родители спрашивали.
—Лежит у сестры-хозяйки, которая белье меняет, — ответил Олег Владимирович, — так что не беспокойся, никто ее не украл.
В ответ Глеб лишь кивнул и задумался, чувствуя, что реальный мир снова становиться шатким и призрачным. Теперь он знал, где форма, осталось взять ее и сменить вышитые эмблемы. «А вдруг действительно хотя бы один из троих расскажет воспитателям или врачам о черном чемоданчике и тем вздумается проверить?», — с ужасом подумал он. У Глеба появилось такое чувство, что у него хотят отобрать любимую игрушку. Но что делать и как этому помешать, он еще не знал. До обеда они так ни разу не разговаривали. Кира продолжал читать, Митька слез с качелей, успокоился, сел на дальнюю лавочку и стал палочкой на земле под ногами сам с собой играть в крестики-нолики, а Глеб так и сидел, задумчиво глядя в синее небо и пытаясь представить себе там далеко боевую орбитальную станцию. Ему снова очень захотелось в свой безопасный и казавшийся сейчас таким уютным бункер, с яркими лампами «дневного света» на потолке и шумом работающих компьютерных стоек.
