— А кстати, Джим, сегодня будет большая игра? — улыбнулся первый.
— Будет, — хозяин, со стуком ставя на край стойки новые бутылки. — Будет. Приходи, Генри. И ты приходи, Дэвид.
Дэвид в ответ что-то невнятно пробурчал.
— Ох, и неделька выдалась! — продолжал тот, кого назвали Генри. — За пять вечеров я проиграл столько золотого песка, сколько не проигрывал раньше за месяц! Не везет, хоть убей! Пойдем ближе к огню, Дэвид.
Они отошли от стойки и сели за столик в полутемном углу.
— Брось! — небрежно кинул приятелю Генри. — Скука не продлится долго. Через пару дней отправят очередной дилижанс, и будет тебе работа.
— Ты точно знаешь?
— А когда я ошибался?
— Кинрой уже знает? Генри нахмурился.
— Нет еще.
— Ты все злишься на него? — спросил Дэвид; несмотря на свою угрюмость в начале разговора, он казался добродушнее приятеля — в характере того таилась прикрытая хитростью злоба.
— А, не спрашивай! Чтоб ему провалиться!..
— Перестань, не надо, — сказал Дэвид, не с угрозой, а скорее примирительно, — иначе добром не кончишь.
Они посидели еще с полчаса, все так же вполголоса переговариваясь, после тихо вышли, вскочили верхом на лошадей — и исчезли во тьме.
Гейл проснулась. Неожиданно выглянувшее солнце — первый привет далекой еще весны — освещало комнату. Гейл села, потерла руками лицо, тряхнула нечесаной гривой волос и, лениво, по-кошачьи прогибаясь, слезла на пол.
Произвела в комнате некое подобие уборки, иначе говоря, рассовала по углам разбросанные в беспорядке вещи, затем вытащила из-под подушки пачку денег и вышла в коридор. Здесь было тихо, новые жильцы или еще спали, или уже ушли; впрочем, Гейл не потрудилась взглянуть на часы.
Она прошла по коридору до шаткой деревянной лестницы, лишь кое-где сохранившей остатки перил, и спустилась вниз, в просторную комнату, служившую чем-то вроде гостиной в былые, лучшие времена.
Внизу она встретила хозяйку. Хозяйка, миссис Бингс, была бездетной вдовой: муж ее погиб несколько лет назад, незадолго до этого построив дом, доходами с которого и жила теперь она. Прииск сделался последним пристанищем немолодой уже женщины, его обитатели — последними спутниками ее жизни. Миссис Бингс недорого брала за комнаты, а многие неудачники жили у нее в долг; она сама была небогата, но знала: людям здесь приходится тяжело. По хозяйству ей помогала шестнадцатилетняя девушка — служанка Элси.
— Как дела, миссис Бингс? — спросила Гейл, задерживаясь на ступеньке. — Что, много новых постояльцев?
