— Я никогда не вернусь к вам! — воскликнула Агнесса. — Все, что вы мне говорите, — ложь! Джек совсем не такой, и я не променяю его на ваши безделушки!
— Не на безделушки, дура, а на нормальную человеческую жизнь! — Аманда устало провела рукой по лицу, а потом, собравшись с мыслями, заговорила спокойнее, стараясь придать голосу глубину и проникновенность:— Девочка моя, подумай, чего ты лишаешь себя: балы, театры, путешествия, интересные знакомства, красивые платья… Ты называешь это безделушками, но ведь именно из них и складывается жизнь. Или не складывается… Хорошо, я допускаю, что твой избранник сам по себе человек не плохой, и все же пойми: с ним тебе никогда не стать дамой из общества, никогда не подняться выше отмеченной линии. Девочка, знай: есть такие законы — возможно, они не записаны нигде, но ты даже представить себе не можешь их силы, — эти законы нельзя переступать. Если переступишь, то раз и навсегда лишаешься права быть среди тех, кто их соблюдает, а это лучшая часть общества… Тебе кажется, что ты не свободна? Нет, ты свободна, уверяю тебя! Ты можешь целыми днями делать все, что заблагорассудится: читать книги, музицировать, развлекаться, гулять… Любишь лошадей? У тебя будет самая красивая породистая лошадь в округе. Тебе не нравятся сестры Райт? Но скоро мы уедем в столицу, там ты познакомишься с массой интересных людей и найдешь среди них друзей. Найдешь и поклонников, красивее, умнее твоего Джека. Кроме того, они будут хорошо одеты, воспитаны, с ними тебе никогда не придется ни скучать, ни, тем более, думать о куске хлеба. Замуж выйдешь за того, кого полюбишь. А не хочешь — можешь не спешить с этим. Пойми, если ты совершишь ошибку сейчас, исправить ее будет невозможно! Ты будешь обречена обманывать всех, вечно что-то скрывать… Вот когда ты станешь несвободной: когда не сможешь позволить себе то, что хочешь; другие смогут, а ты нет. Пожалеешь, девочка, да будет поздно!
Агнесса сидела притихшая; казалось, слова матери подействовали на нее, она одумалась и все поняла. Так решила и Аманда; с облегчением вздохнув, она придвинулась ближе к девушке, так, что та смогла бы при желании разглядеть сквозь тонкую ткань густо-розового пеньюара ее сухощавое смуглое тело.
— Теперь скажи мне только, — произнесла Аманда, положив пальцы на руку дочери, — он тебя не обесчестил?
Это было хуже пощечины — Агнесса отшатнулась. Увидев выражение ее лица, ее слезы и жест, Аманда сразу успокоилась.
