— Надо же, я совсем забыл о хороших манерах, которым учила меня матушка. Киприан Дэйр — к вашим услугам, мадемуазель! — Он выпрямился и глянул на нее с вызовом. — А теперь, если вы удовлетворены, убирайтесь с моего корабля ко всем чертям!
Поистине, это явилось последней каплей. Издав яростный вопль, Элиза нащупала первый попавшийся под руку предмет — какой-то тяжелый навигационный прибор — и, широко размахнувшись, запустила ему прямо в голову. Как он смеет так грубо разговаривать с ней, когда сам же велел притащить ее сюда?! Как он смеет теперь выгонять ее? Нет, она уйдет сама — уйдет, когда захочет!
И, вне себя от ярости, Элиза швырнула в него книгу.
Киприан легко уклонился от латунного прибора и отбил рукой книгу. Затем, не дожидаясь, пока девчонка отправит вслед за ними тяжелый серебряный кубок, он стремительно прыгнул на нее.
До этого момента Киприан честно пытался держаться цивилизованно и вежливо, насколько позволяли обстоятельства. Любой другой мужчина на его месте, к тому же хорошо осведомленный о тех изысканных прелестях, что скрывались под этим смешным старомодным капотом, опрокинул бы эту нахалку на спину без всяких предисловий. Любой другой мужчина, проведший последние десять дней в муках из-за того, что ему довелось поцеловать некую женщину, обладающую дьявольски соблазнительным телом, без колебаний воспользовался бы первым подходящим моментом, чтобы удовлетворить свое желание. Но насилие никогда не привлекало его. Киприан просто хотел посмотреть, вызовет ли внешность Элизы в нем то же возбуждение, какое вызвало ощущение ее тела в его объятиях.
Когда она робко вошла в его каюту в сопровождении Ксавье и Оливера, первым, что он почувствовал, было разочарование. Элиза, трепетавшая от страха, вызвала у него что-то вроде брезгливого отвращения. Но уже через несколько секунд он разглядывал ее дурацкий, глухой капот, рисуя в своем воображении те прелести, которые под ним скрывались. Копна темно-каштановых волос так и манила прикоснуться к ним. А с раскрасневшимся от гнева лицом и сверкающими яростью огромными глазами Элиза Фороугуд была чертовски хороша.
Киприан обхватил ее за талию, и они вместе рухнули в кресло, так что она очутилась у него на коленях. «Надеюсь, секстант не сломался», — подумал он. Но вовсе не ради предотвращения дальнейшего разгрома Киприан заключил ее в объятия. Он хотел снова коснуться ее, хотел, чтобы она снова оказалась у него в руках. Элиза была значительно меньше его ростом, слабее и боялась его до смерти, но он чувствовал, что встретил противника, какого ему еще никогда не доводилось встречать, и желал перенести боевые действия на новое, весьма многообещающее поле.
