Но ее-то он пощадил. Каждый раз, когда Элиза пыталась понять, почему он так поступил, мысли ее вращались по одному и тому же кругу. Он хотел напоить ее каким-то зельем. Потом вроде бы собирался изнасиловать. А потом вдруг сбежал, Если бы вспомнить… Может быть, он сказал что-нибудь проливающее свет на то, кто он такой и почему напал на нее? Хоть что-нибудь?..
— Подвинься, Элиза, — раздался за ее спиной голос Обри. Обернувшись, девушка увидела Роберта с мальчиком на руках и улыбнулась. В последние десять дней Элиза лучше всего чувствовала себя в обществе своего маленького кузена. В ту ночь он проснулся от ее крика и, забыв о собственных страхах, успокаивал и утешал ее, пока не пришла помощь. С этого момента он принялся опекать Элизу. Но в отличие от Агнес, постоянно уговаривавшей ее прилечь отдохнуть, и Клотильды, пичкавшей хозяйку успокоительными лекарствами, Обри старался заставить ее встряхнуться, гулять по палубе, участвовать в повседневной жизни и тех скромных развлечениях, какие возможны на борту корабля. Соглашение должно соблюдаться, заявлял он, по часу каждый день они по-прежнему будут заниматься друг другом.
При воспоминании об этом Элиза снова улыбнулась. Идея, пришедшая ей в голову экспромтом, нашла у него неожиданно сильную поддержку, а с его упорством могло бы поспорить разве что несокрушимое упрямство его собственного отца. Элизе, пусть и нехотя, пришлось сдаться, и теперь она не могла не признать, что их занятия принесли определенную пользу, по крайней мере ей: невзирая на подавленное состояние духа, физически она чувствовала себя лучше, чем когда бы то ни было.
Роберт опустил Обри в кресло рядом с Элизой. Тот немедленно начал ерзать, вертеться, а слуга хлопотал вокруг него, приговаривая с досадой:
— А ну-ка, тихо, мой мальчик! Дай мне устроить тебя как следует.
«А ну-ка, тихо, мой мальчик!»
Элиза оцепенела. Она уже где-то слышала эти слова, только произнесенные другим голосом, более низким, более грубым. Это было той ночью! Тот человек велел ей вести себя тихо. «А ну-ка, тихо, мой мальчик!» Значит, он принял ее за мальчика? Поэтому-то он так и удивился, обнаружив у нее женскую грудь?
Она задумалась, прикусив губу. Какой во всем этом смысл? Зачем неизвестный вломился в каюту мальчика? Сдвинув брови, Элиза уставилась на Обри невидящим взглядом. Неужели бандит приходил за Обри? Хотел похитить его? Но зачем?..
— Нечего так хмуриться, Элиза, меня не напугаешь, — весело сказал мальчик. — Ты еще должна мне час за вчера. Почему бы нам не спеть песенку? Пой так громко, как только сможешь.
