— Послушай меня, Обри Хэбертон! — решительно сказала Элиза. — Давай заключим с тобой договор. Ты будешь моей сиделкой, а я — твоей. — Она вытерла мокрые щеки мальчика своим кружевным платочком. — Каждый день — скажем, в течение часа — я буду полностью руководить твоими действиями, а в течение следующего часа ты будешь полностью руководить мною.
— Что… что ты имеешь в виду? — заикаясь от слез, спросил он.
— Я имею в виду, что каждый из нас будет по часу в день заставлять другого делать что-то для укрепления его здоровья.
Обри перестал плакать и на несколько мгновений задумался.
— А с тобой что? — недоверчиво спросил он. — Ты не выглядишь больной.
В самом деле, что? Элиза так часто забывала об этой стороне своей жизни.
— У меня болезнь, которая называется астма, — объяснила она. — В твоем возрасте мне было гораздо хуже, чем сейчас. Но доктор до сих пор советует мне беречься и не перенапрягаться. Мне вредно дышать слишком глубоко.
— Почему?
Элиза пожала плечами:
— У меня с самого рождения плохо работают легкие. Когда я была моложе, они порой совсем отказывали, я тогда теряла сознание и синела.
— Синела? — недоверчиво переспросил Обри.
— Ну, по крайней мере, так мне рассказывали Леклер и Перри.
— И сейчас с тобой тоже может такое случиться? — В голосе Обри звучало такое любопытство, почти надежда, что Элиза улыбнулась.
— Не думаю. Вообще-то настоящих приступов со мной не было… года четыре, по-моему. Ну так что, заключим мы с тобой договор? — вернулась она к прежней теме.
Обри испустил тяжелый вздох, но выглядел он при этом значительно веселее, чем раньше.
— Пожалуй, да, — согласился он. — Все равно больше делать нечего. Но только на час!
С помощью Элизы Обри кое-как удалось снова занять свое место в шезлонге, и вовремя — с нижней палубы появилась Агнес, пыхтя и отдуваясь после восхождения по короткому, но крутому трапу.
— Обри должен принять лекарство, — важно объявила она, выуживая из кармана коричневый пузырек. — И ему пора отдохнуть.
Элиза предостерегающе сжала руку Обри, предупреждая новую вспышку.
— Дай мне, Агнес, я прослежу, чтобы он его принял. У нас сейчас… урок географий, — на ходу придумала она, молясь про себя, чтобы между этими двоими опять не разгорелась ссора. К ее величайшему облегчению, Агнес без возражений отдала ей пузырек. Корабль слегка качнуло, и бедная женщина мертвой хваткой вцепилась в поручень.
— О, дорогая моя, — простонала она, — мне что-то нехорошо, право, нехорошо.
