— Вы можете его описать?
— Он всегда носит смокинг и пьет только «Кровавую Мэри». Это наш близкий друг, и не в его привычках устраивать нам подлянку. Здесь просто какое-то недоразумение.
— Входите.
— Как???
— Входите, — повторяет охранник. — Извините, что задержал вас, желаю приятного вечера.
От удивления я прямо остолбенел. Бертран силится сохранять бесстрастный вид, но я заметил, что и он изумленно моргнул при этих словах. Шайка халявщиков выпучила глаза, увидев, как мы величественно прошествовали к огромной застекленной двери, где юные девы в синих юбочках и блейзерах встретили нас с радушной улыбкой. Мне почудилось, что этот инцидент длился целую вечность, на самом же деле играл все тот же трек группы «Clash». He особо понимаю, каким чудом нам удалось вынырнуть из бездны. Достаточно было назвать имя, взятое наугад или почти наугад, и этот загадочный «сезам» неожиданно отворил перед нами двери рая. Хорошенькая блондинка указала нам путь к пещере Али-Бабы, к сокровищам, которые мы уже и не надеялись узреть. Впереди звучит «Rolling Stones». Еще один хит, который вызывает желание окунуться с головой в эту музыку, венчающую нашу удачу.
Несмотря на беспощадно яркий свет прожекторов, я ничего не вижу вокруг кроме пышной фигурной лепнины и беломраморной лестницы. Наконец мы попадаем в бальный зал в старинном стиле, с танцполом, освещенным прожекторами; в их разноцветных лучах опьяненная восторгом публика отплясывает под пение Мика Джаггера. Столы с белыми скатертями. Толпа гостей. С первого взгляда чудится, что это дымящаяся магма из трех сотен тел, которая стекает вниз по всем лестницам, собираясь в пестрое озеро на танцполе. И чтобы накормить и напоить допьяна всю эту тусовку, вдоль стен тянется вереница столов — настоящая вакханалия жратвы на все вкусы, всех цветов радуги. Такое встретишь нечасто. Пожалуй, что никогда. Где бы ты ни стоял, когда бы ни появился, здесь есть чем и поужинать, и позавтракать, и отведать блюда всех часовых поясов, любой широты и долготы. Лазанья и мясо по-кантонски, салаты из свежих фруктов и суши, новая кухня, разливанное море шампанского и бочонок с шотландским виски. Есть даже маленькая деревянная хижина, где раздают сыры, а уж на блюде с шоколадным тортом можно, если потесниться, стоять втроем. В общем, все настолько роскошно и модно, что даже противно.
А вокруг теснятся триста человек, которые налегают на эту жратву, как будто так и надо. Средний возраст — тридцатник, сливки ночных тусовок. Каким образом все они ухитрились раздобыть настоящие приглашения, когда нас с Бертраном едва не вышвырнули вон? Это еще раз доказывает, что Париж — всегда Париж и что он пока еще слишком велик, чтобы я мог схавать его. Я узнаю некоторых из гостей, одному-двоим из них киваю, остальных стараюсь не замечать.
