В это герцог легко мог поверить. Он не был лично знаком с Марией де Лодрен, но догадывался, что дочь не занимает большого места в жизни этой дамы. Госпожа де Лодрен даже не удосужилась приехать на ее свадьбу, и это о многом говорило. Но Жосса де Понталека герцог знал очень хорошо, и, искренне привязавшись к Анне-Лауре, он не переставал сожалеть о заключении этого союза, понимая, что этот брак не принесет счастья молодой женщине.
Он знал о склонности маркиза к любовным похождениям, с иронией вел им счет и не думал, что де Понталек намерен остановиться. У маркиза было много женщин. Когда до герцога доходили слухи о многочисленных романах маркиза, эти сообщения не вызывали особого беспокойства герцога. Но вот связь Понталека с Шарлоттой де Сенсени его тревожила. И именно потому, что Жосс проявлял необыкновенную скрытность и не свойственную ему осторожность, герцог счел это увлечение опасным. Он спросил молодую женщину:
— А как ваш муж отнесся к вашему возвращению?
Анна-Лаура неопределенно махнула рукой и грустно улыбнулась:
— Должна признаться, радости он не выказал. Я бы сказала, что он был недоволен. Не могу его за это винить. Муж полагал, что я нахожусь в безопасности в Комере… — сказала Анна-Лаура. — В трудные времена всегда хочется думать, что твои близкие в безопасности, не правда ли?
— Вы совершенно правы, — согласился с ней старый герцог. В глубине души он считал, что маркизе лучше знать, что муж проявляет о ней заботу, чем подозревать правду — Жосс, насколько мог судить старик, не слишком хотел видеть свою жену и более того — был бы рад не видеть ее вовсе. Правда могла бы быть убийственной для Анны-Лауры. Но вот одного герцог понять не мог — зачем маркиз отправил к нему свою жену, предложив навестить тяжело больного старца, когда Жоссу было отлично известно истинное положение дел?
— Я спрашиваю себя, — заговорил он так, словно размышлял вслух, — не следует ли вам вернуться в Бретань. Недавнее нападение на Тюильри оставило у простолюдинов ощущение незавершенности дела. Мятежники перешли последнюю грань в оскорблении их величеств. За это раньше отправляли на эшафот. Времена становятся все опаснее, я уверен — они найдут способ завершить начатое. Эмиграция, начавшаяся в восемьдесят девятом году, возобновилась с новой силой. — Вы тоже намерены уехать?
— Я? Ни за что на свете. Мое место рядом с моим королем… К тому же я слишком стар для подобных авантюр. Но к вам, моя дорогая, это не относится.
