— Боже, я потерял самого верного человека, самого преданного и надежного.
Граф де Бодуэн почти без сил сидел под темной мокрой скалой, прижимая к груди кинжал. Он даже не мог вспомнить, как ему удалось выбраться на берег. Едва только он прикрывал глаза, как видел крутящиеся потоки воды, видел трупы, обломки свай, плавающих вокруг него. Он вспомнил скользкие камни, которыеранили руки — и больше ничего.
» Я взорвал мост, взорвал — и остался жив. Но я нахожусь на вражеской территории и мне во что бы то ни стало надо перебраться на другую сторону «.
Граф де Бодуэн с ненавистью смотрел на реку, понимая, что сил переправиться на другую сторону у него нет. Ему было холодно, его знобило, страшно болела левая рука. И тут он вспомнил седоусого Жана.
» И ты, мой бедный Жан, погиб, ты так и не смог встретиться со своей Люцией, ты так и не подержал ее на коленях, не съездил на ярмарку, не купил ей какую-нибудь красивую игрушку. Если я смогу выбраться из этой передряги, то обязательно найду твою семью, обязательно, я тебе в этом клянусь, Жан. И обязательно подарю твоей малышке какую-нибудь красивую игрушку «, — и на лице графа де Бодуэна появилась улыбка.
Боль немного утихла.» Надо перевязать раны»— решил он, сташил рубаху и начал рвать ее на части.
Если бы он мог увидеть свое лицо, то ужаснулся бы. Оно все было в глубоких ссадинах, синяках, раны кровоточили, правый глаз заплыл, бровь была рассечена, губы разбиты. Но Арман даже не думал об этом, он улыбался разбитыми бескровными губами, представляя маленькую девочку на коленях и вспоминая седоусогоЖана, его храбрость.«Вот он должен был жить, ведь у него четверо детей, жена, все они любят Жана. А меня никто не любит, я никому не нужен. Почему Бог распорядился так, что я жив, а он погиб? Почему погибли всемои солдаты, а я смог спастись уже в который раз?»— задавал себе один и тот же вопрос граф де Бодуэн.
Он слышал высоко на утесе крики солдат и топот коней и понимал, что добраться до него они не смогут, но так же он понимал, что все его друзья и знакомые уверены в том, что он мертв.
— Что ж, может быть, это и к лучшему. Я доказал свою верность королю, доказал, что я простил все обиды, и теперь король пусть решает, как ему поступить со мной.
Наконец, раны были перевязаны, и граф де Бодуэн попробовал двинуть левой рукой. Пальцы с трудом, но сгибались.
— Надо переправиться, надо переправиться на другую сторону, — шептал, как бы пытаясь уговорить самого себя, граф де Бодуэн. — Но Боже, как не хочется вновь входить в ледяную воду!
