Шевалье де Сен-Галь внимательно слушал Ретифаде ля Бретона, понемногу отпивая вино из высокого медного бокала.
— Значит, вы думаете, что Людовик Капет сбежал из Парижа? — с сомнением спросил он. — Но ведь это первый случай за тысячелетнюю историю французских королей.
— Именно поэтому я и говорю вам, что мы являемся свидетелями события, которое может повернуть весь ход истории, — подхватил Ретиф. — Если эта знатная дама следует за королем по направлению к Эльзасу, то, скорее всего, король пытается скрыться на востоке и найти укрытие у австрийского императора. Возможно даже, он проследовал по этой же самой дороге.
Шевалье де Сен-Галь задумчиво покачал головой.
— В это, конечно, трудно поверить, но…
Отчего же трудно? — возразил господин Ретиф. — Ведь всем известно, что Людовик Капет — трус, каких мало. Наверняка, он просто испугался.
Шевалье де Сен-Галь тяжело вздохнул.
— Похоже, вы правы. Я был знаком с Людовиком Капетом. Это человек, который предпочитал заниматься охотой, нежели государственными делами. Еще Данте в своей «Божественной комедии» в главе «Чистилище» сказал. Задумчиво прикрыв глаза, шевалье де Сен-Галь принялся цитировать по-итальянски бессмертное произведение Данте Алигьери. Ретиф де ля Бретон с изумлением посмотрел на своего собеседника, который демонстрировал необычайную ученость. В душу любопытного писателя закралось сомнение — тот ли он, за кого себя выдает. Скорее всего, этот господин, назвавшись скромным титулом шевалье де Сен-Галя, просто не хочет, чтобы окружающие знали его настоящее имя. Следующие слова шевалье подтвердили его догадки.
— Этого Людовика XVI я знал еще ребенком, — медленно произнес де Сен-Галь. — Да, он был не таким, как остальные. Часто болел, один раз даже чуть не умер. В каком же году это было?.. В 17… в 17… голос его стал затихать, глаза медленно закрываться, и прямо на ходу шевалье де Сен-Галь задремал.
Ретиф де ля Бретон осторожно взял из руки шевалье медный бокал, который тот уже готов был уронить.
Экипаж ехал мимо широких крестьянских полей, на которых работали люди во взмокших холщовых рубахах и соломенных шляпах. Пока шевалье де Сен-Галь дремал, прислонившись к стенке экипажа, Ретиф вытащил из необъятных карманов своего плаща листок бумаги и карандаш и принялся записывать все события, которые произошли с ним, начиная со вчерашнего вечера. Он был уверен в том, что ему обязательно придется описать их в своей будущей книге. И эта книга будет самой интересной из тех, которые вышли из-под его пера.
