Их взгляды встретились лишь на мгновение, потом Амфортас повернулся и вышел из палаты. В коридоре он сразу же свернул налево и скрылся из виду.
– Твой врач, похоже, хохочет без умолку, – пошутил Киндерман. – С каких это пор талантливые трагики занимаются медициной?
– Бедный парень, – посочувствовал Дайер.
– Бедный? А что с ним случилось? Вы уже успели подружиться?
– Он потерял жену.
– А, понимаю.
– Он так и не оправился полностью.
– Развод?
– Нет, она умерла.
– Жаль. И давно?
– Уже три года, – ответил Дайер.
– Это гигантский срок, – заметил Киндерман.
– Я знаю. Но она умерла от менингита.
– Что ты говоришь!
– И он до сих пор не может простить себе этого. Он сам лечил ее, но не смог не только спасти, но даже облегчить ее страданий. И это разрывало его сердце, сегодня он работает здесь последний день, а затем увольняется. Он решил посвятить всего себя исследовательской работе. А начал он свои опыты как раз, когда она умерла.
– А что он исследует? – заинтересовался Киндерман.
– Боль, – охотно пояснил священник. – Он изучает боль.
Казалось, Киндерман слегка оживился, услышав это.
– Ты что, все о нем знаешь? – удивился он.
– Да, вчера он мне полностью открылся, – кивнул Дайер.
– Он любит поговорить?
– Ну, ты же знаешь, как действуют на людей священники. Мы как магнит для встревоженной души.
– А можно сделать соответствующее заключение и относительно меня?
– Если галоши подходят, почему бы их не надеть?
– А он католик?
– Кто?
– Тулуз Лотрек. Разумеется, доктор, о ком же я еще могу спрашивать?
– Ну, ты частенько так неясно выражаешься...
– Это обычный способ. Особенно, когда имеешь дело с чокнутым. Итак, Амфортас католик или нет?
– Да, он католик. И вот уже много лет подряд ежедневно посещает мессу.
– Какую мессу?
– В шесть тридцать утра в церкви Святой Троицы. Кстати, я тут обдумывал твою проблему.
– Какую проблему?
– Насчет зла, – напомнил Дайер.
– Да разве это только МОЯ проблема? – фыркнул Киндерман. – Чему же тебя столько лет учили? Вы в своей семинарии для слепых одни корзины, что ли, плетете? Это проблема КАЖДОГО!
– Понимаю, – согласился Дайер.
– А вот это уже странно.
– Тебе не мешало бы относиться ко мне с добротой.
– А плюшевый медведь?
– Медведь тронул меня до глубины души. Так мне можно говорить?
– Но это очень опасно, – нахмурился Киндерман. Потом, со вздохом взяв с кровати газету, раскрыл ее и начал читать. – Валяй, рассказывай, я весь внимание.
– Так вот, я тут кое о чем подумал, – продолжал Дайер. – Пока я лежу в больнице и все прочее...
