– Представляешь, решили мы там позавтракать, заказали яичницу с беконом, а нам ее принесли с овсянкой. Так мама не выдержала и как выпалит у самой кассы: «Здесь все евреи какие-то чокнутые».
– А где же она сама, наша несравненная и почтенная богиня яиц и бекона?
– Спит.
– Слава Богу.
– Билл, потише. Она может услышать.
– Сквозь сон? Ну, конечно, любовь моя, а я и забыл. Повелительница Ванны дремлет чутко. Ибо прекрасно знает, что я могу совершить нечто чудовищное с этой проклятущей рыбиной. Мэри, ну когда же, наконец, мы съедим этого карпа? Кроме шуток.
– Завтра.
– Значит, сегодня я опять не смогу принять ванну?
– Сходи в душ.
– Но я хочу в ванну, и чтобы в ней было много-много пены. Слушай, а, может, карп не будет возражать против пены? Я согласен вступить с ним в переговоры. Кстати, а где Джулия?
На занятиях по танцам.
– Разве по ночам пляшут?
– Билл, но сейчас только восемь часов.
– Пусть лучше пляшет днем.
– Почему?
– Днем светло. Поэтому и лучше. Она будет видеть собственные туфли. Евреи не умеют плясать в темноте. Они все время спотыкаются. А это здорово раздражает.
– Билл, я хочу тебе кое-что сообщить. Только ты не психуй.
– Ясно, к нам спешат еще пять карпов.
– Что-то вроде этого. Джулия собирается поменять фамилию на «Фебрэ».
Лейтенант тупо уставился на жену.
– Ты издеваешься?
– Нисколько.
– Значит, у тебя такие шуточки?
– Она утверждает, что танцовщице эта фамилия подходит гораздо лучше.
– Джулия Фебрэ, – мрачно произнес Киндерман.
– А почему бы и нет?
– Среди евреев нет фамилии «Фебрэ». Что-то в этом роде происходит нынче и со всей нашей культурой. А потом явится доктор Берни Фейнерман и выпрямит ей нос, чтобы он соответствовал ее фамилии. Следом за этим в Библии появится новая книга Фебрэ, да и в ковчег уже не пустят никого, кто смахивает на антилопу-гну. Там соберутся только аккуратненькие и чистенькие зверьки с благозвучными именами. И при этом все они будут непременно стопроцентными янки из Дубьюка. Мы должны благодарить Бога за то, что рядом с нами нет фараона, ох и посмеялся бы он нам прямо в лицо!
– Могло быть и хуже, – возразила Мэри.
– Могло бы.
– А интересно, ковчег причаливал в Ричмонде? Но Киндерман уже не слушал.
– По-моему, я уже погружаюсь, – пробормотал он и уронил голову на грудь.
– Дорогой, иди скорей спать, – засуетилась Мэри. – Ты сам себя изводишь. Киндерман послушно кивнул.
– Да, я действительно здорово устал. – Он поднялся со стула и поцеловал жену в щеку. – Спокойной ночи, пончик.
