Чуть позже стало известно, что Роберт вернулся к себе в «Ивы» прислав слугу за вещами, которых скопилось немало в «гарсоньерке» «Дивной рощи». Он обещал присматривать за плантацией, часто заезжать в гости, но жить предпочитал отныне у себя дома. Мами сокрушенно вздыхала, делая вид, что догадывается об истинных причинах такого решения. Амалия, наоборот, была уверена, что знает правду, связав внезапный отъезд Роберта с его интересом к ее скромной персоне.
Она знала истинную цену своей внешности, справедливо считая себя не столько красивой, сколько обаятельной. Тетушка тоже постоянно твердила ей, что красота физическая преходяща, и только красота духовная — на всю оставшуюся жизнь. Амалия могла гордиться своей матовой кожей, стройной фигурой, но для большего эффекта недоставало великолепия златокудрой блондинки. И, как это ни грустно сознавать, не ее сногсшибательная внешность распалила совсем было увядшую страсть мужа, а банальная ревность плантатора, увидевшего однажды, что на его собственность посягает другой мужчина.
Такая оценка не делала чести ни Жюльену, ни ей, но была, по ее мнению, объективна и все объясняла. Амалия стояла на верхней галерее, прислонившись к одной из многочисленных колонн, и наблюдала розоватый отсвет заката, отражавшегося в водной глади реки. Вечернюю тишину нарушало воркование голубей, готовившихся ко сну. Она видела сверху, как Джордж Паркман и Хлоя прогуливались в дубовой роще неподалеку от свежевыкопанного котлована, где англичанин собирался разместить зеркальный пруд. Размахивая руками и энергично жестикулируя, он живописал красоту будущего цветочного рая. За спиной послышалось легкое поскрипывание: это Айза рисовал углем прямо на полу. Амалии следовало бы остановить его, приказать смыть нарисованное, но на это у нее не было ни сил, ни решимости. Мальчик был так увлечен своим занятием, так искренне радовался каждому удачному штриху, что грешно было бы мешать ему в этом наивном занятии.
Рядом на перила уселся голубь. Потоптавшись на месте, он стал боком медленно приближаться к Амалии. Голубь был серый с белой опушкой перьев на крыльях и разноцветным хохолком. Он смешно перебирал красными лапками и что-то мило ворковал. Хлоя иногда кормила птиц хлебными крошками и остатками тостов, поэтому гость и прилетел угощаться. Голубь закидывал голову кверху, издавая ласковые звуки, и при этом еще пританцовывал — не то просил о чем-то, не то сам хотел сообщить важную новость. Амалия рассмеялась.
