— Нет, я дочь бедняка-крестьянина из села Яблонного, которое сожгла ваша банда, — просто ответила девушка, решив выдержать испытание до конца.
Махно, словно ужаленный, вскочил на ноги:
— Как!? Ты… ты… девчонка?! И ты осмелилась проникнуть в мой штаб? А знаешь ли ты, что ждет тебя за шпионаж?
— Пытка и смерть, — спокойно ответила Дуняша.
— Ты не ошиблась, гадюка. У нашего одноглазого дьявола давно уже не было работы.
Дуняша невольно глянула на палача. Отвратительно ухмыляясь, он сидел на корточках и корявыми, как клешни, руками рылся в кожаной сумке. Его сверлящий глаз тускло поблескивал. У Дуняши упало сердце. Но она тотчас взяла себя в руки и отвернулась к стене.
— Ну, так вот что, подлая девчонка, — снова заговорил Махно, хватая Овода за волосы и поворачивая лицом к себе. — Если ты хочешь быть повешенной сразу без особых хлопот и неприятностей, сейчас же сообщи нам, куда делись украденные тобой бумаги и тот мальчишка, который был вместе с тобой.
— Как? — вскричала девушка. — Следопыт бежал?!
Дуняша ликовала: Мишка жив, на свободе!.. Теперь она готова на любые муки…
Услышав ненавистное имя Следопыта, Махно понял, что его бандиты упустили самого главного врага шайки. Он задрожал от ярости:
— Отвечай, звереныш, иначе из твоей спины вырежут кожу для моих сапог!
— Да что ж тут отвечать! — воскликнула девушка. — Ваши бумаги в надежных руках, а где теперь Следопыт, спроси у ветра в поле…
Лицо Махно позеленело.
— А… ты еще смеешься, змея! Эй, кривой черт, поучи-ка ее, как надо отвечать атаману… Только смотри не зарежь насмерть, а то сам угодишь в Черную балку.
— Слухаю, батько. Я буду дергать по ниточке, так что не умрет даже муха, а толк будет…
Привычным движением палач подхватил Дуняшу на руки и, положив на скамью, захлестнул широкими ремнями. Потом, не торопясь, вынул из своей страшной сумки острый блестящий клинок странно изогнутой формы.
— От этой штуки и не такие щенки выли, — ворчал палач, хватая девушку за кисть руки.
Дуняша закрыла глаза…
Махно быстро отошел к окну и закурил папиросу. Жадно затягиваясь и выпуская изо рта кольца дыма, он следил за каждым движением крабьих рук палача. Тяжкие муки беззащитной жертвы, видимо, доставляли ему наслаждение. Его серое лицо подергивалось судорогой, на тонких губах застыла кривая усмешка.
Время шло. Пытка продолжалась. Палач глухо ворчал, изрыгая проклятия. Но ни единого звука, ни слова мольбы о пощаде не услышал Махно от девушки. Только побелевшее лицо ее покрылось холодным потом, да искусанные губы залились кровью…
