— Значит, золото они нашли.
— Несомненно. После этого хода ты останешься без королевы.
— Что делать, я уже пошел. Еще партию?
— Ты сдаешься?
— Да.
Мы вновь расставили фигуры.
— Через несколько лет в Смирне произошло землетрясение, — нарушил он молчание пару минут спустя. — Кажется, в девятьсот двадцать седьмом году.
— Девятьсот двадцать восьмом, — поправил я его.
— Возможно. Если золото не нашли при пожаре, то наверняка обнаружили после землетрясения. Я уверен, что оно досталось туркам.
— Много золота?
— Да. В Смирне жили богатые армяне.
— И золото прятали в городе? В Смирне?
— Конечно. Где еще его могли прятать?
Свидетельств того, что золото Смирны досталось туркам, я не нашел. Данный факт все принимали как само собой разумеющееся, но документальные подтверждения отсутствовали.
И ни один источник даже не намекал на то, что золото вывозилось в Балыкезир. Сведения об этом сохранились лишь в памяти одной женщины, которая утверждала, что из оставшихся в живых о кладе, кроме нее, не знал никто. Балыкезир не пострадал при землетрясении. Да, без резни дело не обошлось, но я мог представить себе дом на холме, крыльцо с бетонными стенами. Почему бы ему не достоять до наших дней, храня бесценный клад.
В ту ночь я поделился своими мыслями с Китти.
— Я думаю, золото по-прежнему там, — и объяснил ей, на чем основаны мои выводы.
— Может, золото там никогда и не было, — возразила Китти. — Бабушка очень старенькая. В молодости она прошла через ад. Можно ли полагаться на ее память? Она могла жить в Смирне...
— Это вряд ли. Никто не забывает название родного города.
— Наверное, нет. Ивен...
— Всякое могло случиться. Клад могли найти турки, какие-то армяне, не подозревавшие о его существовании, новые владельцы дома, но все же...
— Ты думаешь, что он там.
— Вероятность велика.
— И сколько там денег?
— Британский соверен стоит сейчас десять или двенадцать долларов. Допустим, они набили золотом половину фактического объема. Если судить по размерам крыльца с ее слов, сумма получается кругленькая.
— Какая же?
— Я ее прикинул. Разумеется, мы же не знаем наверняка, что золото все еще там.
— Сколько?
— Минимум два миллиона долларов. Возможно в два раза больше. Скажем, три миллиона.
— Три миллиона долларов, — выдохнула Китти.
На следующий день я подал заявление на паспорт[7]. На тот момент я не видел никаких препятствий, которые могли бы помешать осуществлению моего плана. Я прилетаю в Стамбул, так или иначе добираюсь до Балыкезира. Осматриваю городок, очень небольшой, населения-то всего тридцать тысяч, нахожу дом, который описала мне бабушка Китти. Описала настолько подробно, что не требовалась и фотография. Очень большой дом, три этажа, на холме, неподалеку от вокзала, да еще столь запоминающееся крыльцо. Едва ли в Балыкезире нашелся бы второй такой дом.
