На другой день он почувствовал себя лучше и был в состоянии явиться в суд, но только он в сопровождении дочери намеревался отправиться туда, как посланный принес ему приговор. Были найдены смягчающие вину обстоятельства, так как суд принял во внимание то, что в этом деле были замешаны гвардейские офицеры. Его лишали теперешней должности.
При чтении этого известия старый смотритель замка опустился на стул в полном изнеможении. Долорес подошла к нему и нежно поцеловала его руку и морщинистые щеки, орошенные слезами.
— Будь мужественным, отец! Вечером мы уйдем с тобой отсюда. Матерь Божья не оставит нас. Даже если мы лишимся всего на свете, в нас останется вера в Бога, и мы не погибнем.
— Ты права, Долорес, — произнес Мануил Кортино, выпрямившись, — ты права, дочь моя, будем же надеяться на милосердие Божье.
Он не сказал ей ни одного грубого слова, не делал никаких упреков — но Долорес с сильной болью в сердце видела, как тяжело ему было расставаться со старой квартирой в замке, в которой он провел несколько десятков лет, и как он был слаб после стольких бессонных ночей, проведенных им в невыразимом отчаянии.
Долорес надо было собраться с последними силами, чтобы перенесли все испытания, навалившиеся на нее. Но последний удар, нанесенный ей Евгенией, окончательно добил ее — Долорес содрогалась при мысли о словах графини. Ради Олимпио она принесла в жертву себя и отца, и он же, Олимпио, в то же время изменил ей.
Этого не в состоянии было спокойно вынести уже и без того изболевшееся сердце девушки. Долорес не хотела верить в правдивость слов графини, она то опасалась чего-то и лихорадочно дрожала, то опять светлые надежды озаряли ее — во всяком случае, она решилась повидаться с Олимпио, и у него у самого узнать то, что так несказанно мучило ее.
Когда вечером старый смотритель замка, окончив в последний раз свои занятия, сидел грустный и задумчивый, к нему подошла неслышными шагами Долорес. Он и без слов понял то, что она хотела сказать. С несчастным видом он протянул ей руку — Долорес вывела своего отца из комнаты и вместе с ним оставила замок.
Когда при выходе старый смотритель еще раз обернулся, чтобы навсегда проститься с любимым жилищем, Долорес увидела навернувшиеся на глаза слезы, ее сердце готово было разорваться от боли, и она судорожно показала рукой на окно, в котором показалась фигура прекрасной графини.
— Горе тебе, — едва слышно прошептала несчастная девушка, — ты лишила меня последнего, единственного счастья. Ты, знатная и богатая, достигнешь той славы, которой добиваешься, но никогда не быть тебе счастливой. Горе тебе! Я бедная и бездомная — и тебе придется со временем бродить, подобно мне, без отдыха и покоя, покинутой твоими друзьями.
