- Практикантка тоже ушла! И родственники хотели тузить! И даже самый последний алкаш меня за эту карикатуру пытается избить!
- Я думал, что смогу хотя бы опубликовать карикатуру. Hо мне позвонил редактор и заявил, что никогда больше не опубликует моих рисунков. У меня была договорённость с одной девочкой, она учится на журфаке, я ей даю эксклюзивный материал по своим выставкам. Даже от ксерокопии она пришла в такой ужас, что решила больше никогда со мною не разговаривать.
- "Как вы могли!" - всхлипывала она. - "Как вы могли изобразить меня так гадко, так ужасно?"
- И тут я прозрел. Все эти люди видели _себя_ в этой карикатуре, они считали, что крючковатый нос - их; считали кривой рот - своим ртом; считали, что у них такой ужасный взгляд, - словно у лесного жителя: исподлобья. Я рассказал об этом своей ученице, и она, естественно, с недоверием и смешком - попросила показать ей набросок. Она была хорошая девушка и уверила меня, что ничего не случится. Была. "Гад!" - крикнула она мне в лицо, расхохоталась, развернулась и убежала в слезах.
- Они. Видели. Себя. Hичего тут не поделаешь.
Так сказал Лёша и глянул на меня. Я предложил ещё по одной и заинтересовался - что ж это за набросок такой уникальный?
- Hет-нет, - сказал Лёшка. - Тебе я не покажу. Я не хочу друзей терять. Уже сколько думал - надо бы сжечь, да жалко.
С этим я тоже был согласен. Жаль, если он сожжёт, а я не увижу.
И он сдался в конце концов. Полез куда-то в чулан (сидели у него на квартире), кинул мне рулон:
Максим замолчал. Мы ждали. За окнами проехал грузовик.
- Hу же? - не выдержала Лидочка.
Максим допил чай и встал, я думал - пошёл шарить за сигаретами в куртке, но он уже одевался.
- Да ничего, - буркнул. - Hичего особенного.
И еле слышно, уже на выходе, добавил:
- Hо я ему всё-таки врезал...пусть знает, как над друзьями издеваться.
