— Ты, белобрысая! — неожиданно завопил он. — Твоя пижама расстегнулась прямо на груди!
Кэйт мгновенно открыла глаза, глянула прямо Эдди в лицо с нескрываемым отвращением. Молчаливый поединок взглядов длился несколько секунд.
— Расстегнулась прямо на груди, — вдруг переменившимся счастливым голосом повторил Эдди. — Если ты мне не веришь, детка, посмотри сама.
— Я бы почувствовала, — невозмутимо зевнула Кэйт. — Если это твое “спокойной ночи”, не могла бы я вернуться в постель?
— Нет! — опять взревел Эдди. — Тебе и так платят слишком большие деньги за то, что ты поешь в моем шоу, белобрысая. Но я хочу, чтобы ты еще и играла — я сказал играла! — в этом новом скетче. Понятно?
— За дополнительную плату? — Кэйт сладко улыбнулась ему.
— Пусть твой агент обсудит это с Хэллом! — ухмыльнулся Эдди. — При том, как ты ведешь дела, тебе, может быть, и удастся выторговать свои пять центов.
И тут в дверь изо всей силы забарабанили. Эдди открыл ее, и в комнату вошел новый — высокий и тощий — персонаж. Его физиономия выглядела болезненно изможденной, и, осененная полями темной шляпы, его фигура более всего, с моей точки зрения, походила на длинное весло. Пришелец был одет в какого-то скучного цвета пальто, которое болталось на его плечах, как на вешалке, а обе руки глубоко засунуты в карманы пальто.
— Какого черта вам нужно, что вы врываетесь сюда прямо посреди совещания? — заскрипел Эдди гнусавым голом.
— Вы — Эдди Сэквилл? — поинтересовался вновь прибывший глухим полушепотом.
— А кто еще, по-вашему? — саркастически отозвался Эдди. — Может быть, я больше похож на Хрущева?
— Меня прислал Чарли, — прошептал мертвенно-бледный тип.
— Чарли? — Эдди на секунду задержал на пришельце взгляд, затем адамово яблоко на его шее задергалось в конвульсии. — Кто такой Чарли, черт побери?
— Чарли сказал, что он действительно устал ждать, — сказал высоченный парень.
Он чуть придвинулся к Эдди, вытащил руки из карманов и осторожно снял с носа того очки в тяжелой оправе.
— Чарли говорит, что у него кончилось терпение, — жестким шепотом повторил он. — У вас осталось на все про все двадцать четыре часа — после этого, говорит он, может случиться все, что угодно.
Он уронил очки в тяжелой оправе на пол и неторопливо растоптал оба стекла.
— Вот что говорит Чарли, — повторил он на случай, если Эдди еще не понял, о чем идет речь, а затем повернулся к двери.
Хэлл Уайт наконец поднял с кушетки свои двести фунтов тухлого жира и неуклюже двинулся через комнату.
