— Чушь, — Джонни не стал меня слушать, откупорил бутылку и наполнил бокалы.
— Джонни, я надеюсь, ты помнишь ту науку, которую преподал мне морской сержант? Я ведь хорошо усвоила три классических приема и еще кое-что... Если бы ты знал, как мне хочется показать тебе свое искусство! Посмотреть хоть разок, как ты валяешься у моих ног...
— Не надо, Мэвис. Оставь эту науку для убийцы... А если хочешь, я и без того упаду к твоим ногам, только скажи!
Я ничего не ответила. Отпила из бокала.
— Ну, кончай дуться. Наше дело осталось за нами. Ничего ведь не прояснилось, — сказал Джонни. — И ты вернешься в дом Убхартов.
— Никогда! — я все еще злилась.
— Лучше расскажи, что произошло поздно ночью.
— Я общалась с тупицами, которые вбили себе в голову, что именно я задушила и Эдвину, и Ванду. Не хочу об этом вспоминать.
— Рассказывай, Мэвис, не отпирайся. Иначе душителем окажусь я — задушу тебя вот этим электрическим шнуром.
Он, конечно, шутил. Но лицо у Джонни было очень серьезным. Пришлось рассказывать о своем плане поймать Фабиана Дарка в ловушку, о Греге с пистолетом, о Ванде... И так — до того момента, когда крыса-надзирательница заперла меня в камере.
— Придется тебе поверить, — сказал Джонни и наполнил свой бокал.
— Почему ты приехал в полицейское управление? — настал мой черед задавать вопросы.
— Мне позвонил твои Дон. Когда я приехал к Фрому, то застал его в крайнем раздражении. Ты вызвала в нем бурю негативных эмоций.
— А во мне бушует настоящий циклон — этот парень умеет так задавать вопросы, что хочется все стереть с лица земли.
— Надо когда-нибудь записать на пленку твои ответы на те вопросы, которые тебе задают. Мэвис, ты хочешь послушать свои ответы?
— Нет! — я припомнила кое-что из событий минувшего вечера и вновь надулась. — Ты сказал, что мне придется вернуться в поместье. Так вот, я больше не доверяю Дону! Со мной ничего бы не случилось, если бы он ждал меня в подвале, как мы договорились. Но его там не было!
— Он объяснил мне... Дона опять ударили!
— По затылку? — усмехнулась я.
— По лбу.
— Да, когда он влетел на кухню, у него, действительно, был синяк или шишка, не помню, что. И чья рука это сделала?
— Рука Пейтена. Доктор постарался... Я всегда предполагал, что все эти психиатры сами немного помешанные. Они так много знают о психических отклонениях, потому что в их собственных головах творится черт знает что.
— Я тоже так думаю, — на всякий случай поддакнула я. — Но почему Пейтен напал на Убхарта?
