Как я ему обрадовалась!
— Доброе утро, Грег!
— Хелло, Мэвис!
Он взглянул на меня и слова застряли в его горле: все-таки мой черный бюстгальтер обладает феноменальной притягательной силой. Можно только гадать, какой из Пейтена психоаналитик, но то, что он стремительно обнаружил новую область для исследования, — это несомненно.
— Где Ванда, Карл? Где все? — спросила я.
— Ванда никак не может прийти в себя... Карла и вашего мужа я видел — кажется, они вышли прогуляться.
— Карл и Дон?.. Гуляют вместе? Невероятно!
— Не уверен, что вместе: выходили они порознь. Ваш муж — час назад, а Карл — совсем недавно. Далеко они не уйдут: лейтенант не разрешил покидать пределов поместья.
— А где мистер Дарк?
— Адвокат не появлялся.
— Что полиция? В доме? Или копы предпочитают подвалу свежий воздух?
— Насколько я знаю, один полицейский дежурит в холле, а целая ватага отбивает атаки репортеров у ворот. Газетчики прознали про убийство, а так как семейство Убхартов до сих пор вызывает пристальный интерес публики, то надо сказать спасибо полицейским, иначе бы мы потеряли остатки покоя...
В этот момент резко зазвонил телефон.
— Алло! — Грегори взял трубку и вскоре передал ее мне с большим удивлением. — Спрашивают вас.
— Интересно... — я приложила трубку к уху, гадая, кто бы мог искать меня в этой глуши.
— Миссис Убхарт? — спросил грубый мужской голос.
— Да, это я.
— У телефона сержант Донован. У ворот околачивается парень, который говорит, что он ваш друг и что вы наверняка захотите встретиться с ним. Его имя Рио. Ну, что вы решите? Пропускать его или нет?
— Конечно, пропустите! И спасибо за звонок.
Грегори Пейтен все это время прислушивался к моему телефонному разговору.
— Сейчас сюда придет мой друг, — сказала я. — Ну что вы так уставились? У вас никогда не было друзей? Вы не допускаете, что у меня могут быть друзья? В чем дело?
— Я знаю, что такое друг, — медленно ответил Пейтен.
— Хм... Я понимаю, что у психоаналитиков все не так, как у людей, но не до такой же степени! Вы все усложняете, во всем видите какой-то «второй слой», «третий слой». А между тем за любой условностью и сложностью находится одна или две очень простые вещи. Вы употребляете какие-то навороченные термины и непонятные слова, когда можно сказать: «кретинизм» или «дурость». Ваш Фрейд, я много слышала о нем. Так вот, если хотите знать мое мнение, то он изобрел всю эту чушь, чтобы прикрыть собственные грязные мыслишки.
— Про Фрейда вы слышали. А про Юнга? Адлера? — допытывался Пейтен.
