— Может быть, ты был с ней чересчур груб или что-нибудь в этом роде?
Гарри рассмеялся, надевая рубашку.
— Нет, ни с кем в жизни я не был столь деликатен, как с ней. Она казалась замороженной, как Снегурочка во льдах Арктики. Правда, не все время.
— А как она вела себя в остальное время? — продолжал допытываться Россетти.
Гарри застегнул пуговицы на рубашке, а потом задумчиво посмотрел на напарника.
— В какой-то момент она показалась мне на редкость милой и обаятельной.
— Милой? — оторопел Россетти.
— Кроме того, она доброжелательно отнеслась к Сквизу, а это весьма немаловажно.
Россетти, улыбаясь, похлопал напарника по плечу:
— Да, это самый короткий путь к сердцу мужчины и к тому же срабатывает безотказно и во все времена. Как говорится, любишь меня, люби и мою собаку.
— Ну нет, мы до этого не дошли, — улыбнулся Гарри. — Это было бы слишком. Кстати сказать, она меня так разозлила своими капризами, что мне пришлось приехать сюда, чтобы снять напряжение, занимаясь на тренажерах. Иначе пришлось бы кого-нибудь поколотить.
Они зашли в бар, выпили по чашке крепкого кофе, попрощались с друзьями и вышли на улицу. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и не было никакой надежды на то, что в ближайшее время он прекратится.
— Ты прав, Россетти, это была глупая затея, — грустно заметил Гарри.
Гарри мчался на машине по безлюдным улочкам к Луисбург-сквер. Было уже три часа ночи, но он хорошо знал, что не сможет уснуть, даже несмотря на нервное напряжение и физическую усталость. Сквиз встретил его у двери, беспокойно помахивая хвостом. Он словно чувствовал, что у хозяина был трудный и не самый удачный день.
Гарри взял поводок и вывел Сквиза под проливной дождь.
— Сегодня тебе не удастся побегать вволю, дружище, — тихо пробормотал он. — И прости меня за то, что не взял тебя с собой сегодня вечером. Мне нужно было побыть одному.
Он улыбнулся, поймав себя на мысли, что извиняется перед собакой так, как раньше, бывало, извинялся перед женой.
— Какого черта, Сквиз! — вдруг воскликнул он. — Хватит грустить и скулить. Мне сейчас не помешала бы рюмка виски, а тебе, дружище, вкусная кость.
Джордан потянул на себя поводок и повернул обратно, таща за собой вяло упирающуюся собаку. Дома он бросил ей огромную кость, себе налил виски, положив в стакан пару кусочков льда, и, войдя в гостиную, поставил диск Нейла Янга, а потом уселся в мягкое кожаное кресло. Комната наполнилась мелодичными звуками. Гарри всегда ставил эту песню, когда ему было грустно. Она напоминала ему о том счастливом времени, когда он впервые познакомился со своей бывшей женой. Сколько раз он говорил себе, что пора покончить с бесполезными воспоминаниями, но песня напоминала о том, как ему казалось, счастье, которое он испытывал в то время.
