Возвращаясь к себе, Арман-Луи зорко следил за всем, что происходило вокруг него. В толпе праздношатающихся людей он заметил седого старика, того самого, который, всякий раз сталкиваясь с Адриен у трактира, расположенного по соседству с портом, приветствовал её. У ног старика плакала женщина. Рядом какие-то люди грузили в повозку домашнюю утварь и мебель.
— Женщина, — говорил старик, — не надо меня благодарить, ступайте домой! То, что я совершил, я делал от имени Того, Кто сказал: «Возлюби ближнего своего, как самого себя!».
Старик удалился. Арман-Луи уже знал теперь, что это был капитан корабля. И тут ему в голову вдруг пришла идея, и, не раздумывая, он догнал старика и заговорил с ним:
— Оба мы поклоняемся одному Богу Израильскому, который послал на землю Сына своего для того, чтобы напомнить нам о наших грехах, — сказал г-н де ла Герш. — Но вот большая опасность угрожает мне и той, кого вы назвали вашей дочерью. Могу ли я обратиться к вам с такими словами: «Брат мой, я нуждаюсь в вашей помощи!»?
— Говорите, — кивнул моряк.
Г-н де ла Герш назвал себя и открыл имя м-ль де Сувини.
— Ах вот как! — сказал моряк. — Не ваше ли имя я прочел на объявлениях, расклеенных на стенах городской ратуши? За вашу голову назначена цена?
— За мою голову назначена цена, потому что я защищал свою жизнь, защищал свою честь дворянина.
Арман-Луи рассказал капитану о том, что произошло в трактире «Мальтийский крест», не упуская ни единой детали, о том, как за ними, — за ним и его спутниками, — гнались, как за хищными зверями. На суше они не могли больше оставаться, не рискуя жизнью, но и море также не безопасно было для них.
— Мне доверена жизнь женщины, — в заключение сказал Арман-Луи. — Не поможете ли вы мне спасти ее?
— Вы не напрасно взывали к Богу праотцов наших, — ответил ему кальвинист. — Мой корабль отплывает завтра во время прилива в Гамбург. Ради вас я дойду до берегов Норвегии, откуда вам будет легко добраться до Швеции. Приготовьтесь к часу дня. Мой корабль стоит на якоре посередине реки, вы узнаете его по белой полосе, которая опоясывает его.
— Как он называется?
— «Добрый самаритянин». Меня зовут Авраам Каблио.
Арман-Луи пожал руку старому капитану.
— Авраам Каблио, — повторил он его имя. — Я запомню то, что вы сделали сегодня для меня. Вы и ваши близкие отныне священны для меня, — сказал он.
— Для меня на свете есть одна лишь дочь, — продолжал Авраам. — Богу было угодно, чтобы ребенок этот, плоть от плоти моей, ни в чем не нуждался, жил безбедно. И если вы позволяете мне быть должным вам в чем-то, примите эту мою помощь как дар тем, кто нуждается в ней.
