– У вас отличная память, доктор.
– Пока не жалуюсь, друг мой, – усмехнулся врач.
– И что же, все четыре случая показались вам сходными?
– Несомненно. Я выяснил это три-четыре дня назад, когда просматривал истории болезней. Понимаете, и в нашей клинике умирают люди, но все-таки мы занимаемся не раком и не СПИДом. Четверо за два месяца для нас рекорд! Причем все скончались при сходных обстоятельствах.
– Вы можете описать их поподробней? – Следователь щелкнул клавишей магнитофона.
– Да, разумеется. Зрачки не реагируют на свет, слабый пульс, одеревеневшие мышцы, нечувствительность к боли, кома… Ну, это, так сказать, признаки внешней патологии; в таком виде пациенты Доставлены к нам из учреждений УВД. Но поразительней другое – невероятная, практически полная заторможенность мозговой активности! – Доктор всплеснул руками. – Полное угнетение центральной нервной системы, паралич! Конечно, афазия, утрата почти всех базовых рефлексов, кроме, быть может, дыхательного… Понимаете, друг мой, даже младенец умеет сосать, вопить и двигаться, а эти четверо утеряли не только способность к речи, но и разучились жевать! Мы держали их на внутривенном питании по нескольку дней, но ни один не пришел в себя. Конец был один: медленное угасание, остановка сердечной деятельности, смерть. Забавно, не правда ли?
– Чрезвычайно забавно, – согласился следователь с кривой усмешкой. – Но, если не ошибаюсь, существует несколько причин, способных вызвать такое коматозное состояние…
– Да, и большинство из них относится к криминальной сфере, – живо перебил Хорчанский.
– Вы имеете в виду наркологические препараты?
– Конечно. Но я могу утверждать с полной определенностью, что эти четверо не кололись и ничего не принимали внутрь… ничего известного нам. Мы сделали гистологический анализ – ткани чисты. Нет даже следов алкоголя и никотина.
– И вы предполагаете… – начал следователь.
– …что мы столкнулись с чем-то новеньким, – закончил врач. – Потому я и пришел к вам с этим. – Брезгливо опустив уголки рта, он покосился на измятые сигаретные пачки.
…Минут через пятнадцать, распрощавшись с Хорчанским, следователь выключил магнитофон и извлек кассету. Некоторое время он сидел, прикрыв глаза, прокручивая в голове только что закончившийся разговор. Он был уже немолод, всякое повидал на своем веку и привык серьезно относиться к самым невероятным заявлениям. Тем более что он знал тех, кого такая информация крайне интересовала.
