Лифт поехал вверх, и в призрачном фиолетовом отсвете лазера куратор вновь подумал о призраках. Призраки, привидения, фантомы, миражи! Ха! Не поспешил ли он с таким определением? Решетка призраком не являлась – как и квадратная пластинка Стража, которую он держал в руках. Ее приволок все тот же эс-ноль-третий, на редкость удачливый парень, из вояжа по неким курортным местам, где Страж заменял аборигенам ключи, деньги, паспорта и все прочие документы. Ценная находка, очень ценная и никак не из разряда миражей! Миражем являлось нечто иное – Они, те, которые могли появиться в любой день и в любой час, но пока ни явно, ни тайно не обнаруживали своего присутствия.
Или их неощутимость, невещественность тоже была своеобразным миражем? Иллюзией безопасности? Призраком мнимого благополучия?
Размышляя об этом, куратор звена С покинул тесную кабинку, и дверцы за его спиной сошлись с чуть слышным шорохом. Он запечатал их, спрятал Стража под рубашку, к самому телу, потом направился к выходу. Очень хотелось курить.
* * *
Поднявшись к себе и притворив дверь, он задумчиво оглядел кабинет. Стол, шкаф, массивный сейф, кресла, два окна, у одного из них – небольшой диванчик… Привычная обстановка успокаивала, вселяла уверенность, являя разительный контраст с камерой связи, с ее бронированным лифтом, бирюзовым мерцанием Решетки и лучеметами, нацеленными в виски. Здесь, в просторной и светлой комнате, ощущалось нечто надежное, домашнее, пришедшее еще из прошлого столетия, тогда как камера со всем ее фантастическим антуражем была продуктом двадцать первого века, к коему куратор относился с опасливой настороженностью. Он понимал, что эта новая эпоха никогда не станет для него близкой и родной: в конце концов, человек всегда принадлежит тому времени, в котором провел свою молодость. Однако подобные соображения не сказывались на его работе, ибо он умел отделять эмоции от дела.
Неторопливо набив трубку, он подошел к окну – к тому, что глядело на улицу. Второе выходило во двор, но вид на мраморные скамьи, фонтан и теннисный корт давно набил куратору оскомину. Собственно, и на улице не наблюдалось ничего интересного: десяток киосков с фруктами-овощами, сигаретами, жвачкой и горячительным, плюс стоявший чуть на отшибе пивной ларек. У ларька, как обычно, сгрудились жаждавшие «поправиться» алкаши да всякая гопота, мусолившие мятые «мишки» и «димки», и куратор с раздражением подумал, что где-то в таком же сером месиве – весьма вероятно! – затаился и предмет его поисков. Не клиенты и не странные, которых можно было обнаружить и отличить в пестрой человечьей стае по экзотическому и яркому оперению, но те, что кажутся столь же серыми, как эти личности с застывшим взглядом, мрачно сосавшие пиво.
