— Нет-нет. Вы, надеюсь, не спешите. У нас так: если пришел гость, то уж надолго. Меня, между прочим, Юрием Ивановичем зовут, но друзья величают Джорджем. Не возражаю, если и вы… — Он не договорил и снова крикнул:
— Люся?!
С тахты поднялась девица в мини-юбке и цветастой блузке. Она зевнула во весь рот и вопросительно посмотрела на Джорджа.
— Начинаем работать, — повторил он.
Девушка, не обращая внимания на Осипова, разделась и встала напротив белого экрана под яркие лучи софитов. Она казалась довольно хорошенькой, но впечатление портило полное отсутствие груди.
— Вы ведь журналист? — поинтересовался Джордж, одновременно заглядывая в видоискатель стоявшего на треноге фотоаппарата. — Писать обо мне хотите?
— Возможно.
— Отлично. Обо мне почти никто не пишет, во всяком случае, в Союзе. Люся, встань на колени, спиной ко мне, три четверти, руки над головой… Поза — изломанный цветок. Так. Руки безвольнее, надлом, не вижу надлома… Никто не пишет. Кроме, конечно, иностранной прессы. Недавно была публикация в белградской «Фото-импресс», потом англичане… шведы тоже… Отлично! — весь переключился он на девушку. — Теперь встань, ноги на ширину плеч. Как там в утренней гимнастике?..
— Можно, чтобы вам не мешать, я пока осмотрюсь?
— Пожалуйста, пожалуйста. Мой маленький музей.
Осипов, стараясь не смотреть в сторону девицы, принялся разглядывать убранство студии. По отрывистым репликам он догадался, что работа почему-то не клеится.
— Все!!! — закричал вдруг Джордж. — На сегодня довольно. Ты словно вареная рыба. Без гарнира, без гарнира! Приготовь-ка кофе.
Голая девица нехотя проследовала к стоявшей на теннисном столе электроплитке и зазвенела посудой.
— Она так и будет оставаться в чем мать родила? — осторожно поинтересовался Осипов.
— Вы шокированы? — Джордж взглянул на него с любопытством.
Осипов пожал плечами.
— Не особенно, но все-таки…
— Не любите женщин?
— Да любит, любит, — вступила в разговор девица, — пялился на меня, я заметила…
— Люся! — укоризненно произнес Джордж. — Не надо пошлостей. Человек на работе, — ни к селу ни к городу почему-то добавил он. — Вы кофе пьете? Так что вас ко мне привело?
— Понимаете, хочу написать очерк о неформальной фотографии.
— Интересно. Тогда вы пришли по адресу. У меня, знаете ли, две страсти: фотография и танатология.
— Что? — не понял Осипов.
— Танатология — наука о смерти. Интересуюсь погребальной тематикой, эпитафиями, кладбищами, несанкционированными захоронениями. Благодатная тема и совершенно неразработанная. Во всяком случае, здесь. Вот о чем лучше напишите. Вокруг смерти и погребений веками складывались традиции, обряды. Да что там веками!
