1971 год, июнь. Москва
В понедельник, едва придя на работу, Осипов принялся звонить Голованову. Телефон следователя не отвечал. Потом в редакционной суете Иван совсем забыл, что собирался разузнать об убийствах, и вспомнил об этом почти перед концом рабочего дня. «Вряд ли он на месте», — с сомнением подумал Осипов, но все же поднял трубку.
— Я слушаю, — раздалось на другом конце провода. И Осипов узнал знакомые интонации.
— Вас беспокоят из… — Он сказал название газеты.
— А-а, коллега, — ехидно откликнулся Голованов, — ну как дела? Прогресс наблюдается?
— Пока нет, я бы хотел узнать, случались ли в Москве за последнее время убийства личностей наподобие Валентина Сокольского.
— Не понял?
— Гомосексуалистов.
— Педиков, что ли? Не знаю, не могу сказать сразу ничего определенного. Очень может быть, что и случались. А зачем это вам?
— Возникли подозрения, что его убил какой-то маньяк.
— Вы так считаете? Хорошо, постараюсь узнать. Позвоните завтра в это же время. — И Голованов повесил трубку. Слишком уж поспешно.
«Видать, хочет посоветоваться с начальством, — предположил Осипов. — Давай советуйся…»
Закончив дела, он отправился с товарищами по работе выпить пива и явился домой, когда было уже почти восемь вечера. Есть не хотелось, и он улегся с газетой на диван. В эту минуту зазвонил телефон.
«Кто там еще?» — ругнулся про себя.
— Иван Григорьевич? — услышал он в трубке вкрадчивый мужской голос.
— Да.
— Вы ведь занимаетесь делом об убийстве студента МГИМО Сокольского?
— Кто это? — поинтересовался Иван, отметив про себя это «студента МГИМО».
— Не имеет значения. С вами хотят встретиться. Одна персона. Этот человек желает пролить свет на некоторые обстоятельства убийства. Вы как? Не против?
— Да кто это говорит?!
— Какая вам разница? Я просто диспетчер. Меня попросили в случае вашего согласия сообщить условия, при которых состоится встреча.
