— Что вам угодно? — поинтересовался Пантелеев.
Офицер с некоторым удивлением оглядел фигуру хозяина виноградника, облаченную в холщовые штаны и домотканую рубаху. Взгляд его остановился на заросшей голове и всклокоченной бороде Пантелеева. Он недоуменно поморщился, достал из кармана кителя бумажку и близоруко глянул в нее.
— Имею честь видеть перед собой Василия Львовича Пантелеева? — с сомнением спросил он.
— Имеете.
Офицер изумленно посмотрел на хозяина и в негодовании затряс головой, отчего пенсне соскочило с его носа и повисло на шнурке.
— Как же так?! — воскликнул он. — В то время как доблестная Добровольческая армия сражается с полчищами красной сволочи, некоторые господа, вообразившие себя, видите ли, робинзонами, прохлаждаются в кущах.
Пантелеева насмешило слово «кущи», и он улыбнулся.
— Вы еще и смеетесь! — офицер явно еще больше вышел из себя. — Боевой офицер, кавалер орденов, врач, в конце концов, и — дезертир. Вы нарушили присягу!
— Я не нарушал присяги, — спокойно ответил Пантелеев. — Царя, как известно, скинули, а присягу я давал именно ему. Поэтому увольте.
— Нет уж, увольте вы! — закричал штабс-капитан. — Государь император действительно отрекся от престола, но Добровольческая армия, которую возглавляет Антон Иванович Деникин, — правопреемник императорской и никто вас от присяги не освобождал. И не надо разводить ненужных дискуссий. И так уж додискутировали господа Родзянки и Милюковы. Хватит! Извольте привести себя в человеческий вид и немедленно явиться на сборный пункт: вы мобилизованы. А если вы забыли цену присяги и офицерской чести, то существует военно-полевой суд! И не вздумайте откалывать коленца, с контрразведкой шутки плохи. Военных врачей катастрофически не хватает, а он тут, видите ли, виноград выращивает. Еще один Жан-Жак Руссо выискался! Если завтра к восьми утра вас не будет на мобилизационном пункте, пеняйте на себя. Дорогу сюда вы знаете? — обернулся он к солдатам.
Те, до сих пор переминавшиеся с ноги на ногу и глазевшие по сторонам, в один голос рявкнули:
— Так точно!
И началась для Пантелеева гражданская война.
Без госпиталей, как известно, не бывает ни одной войны, поэтому работы у него хватало. Однако если на австрийском фронте он руководствовался сначала самоотверженностью и патриотизмом, потом чувством долга, то теперь им двигал один лишь инстинкт самосохранения. Василий очень хотел выжить. Ни кровь, ни страдания окружающих его уже почти не волновали. «Выжить, главное выжить», — повторял он себе.
