В конце концов у Него поднялась температура — было такое ощущение, что мир вокруг перенасытился теплом и оно продолжает опалять все, куда только способно проникнуть. Даже Его пещеру, где обычно было прохладно и очень уютно, а теперь стало невыносимо душно. Мысли перемешались в голове, лапы путались и не желали повиноваться. Он пополз наружу, чтобы испражниться, но не успел — и с отвращением унюхал, что даже тело Его исторгает слишком зловонное вещество, чтобы быть здоровым.
Это была Его последняя разумная мысль. В том состоянии.
Потом последовал продолжительный провал, когда Его тело само действовало, а Он лишь наблюдал за происходящим, но совершенно отстраненно, даже не пытаясь понять, что происходит. Наверное, так даже лучше. Возможно, если бы Он попытался понять, то сошел бы с ума. Озверел бы. И тогда не годился бы ни на что, кроме как на подручные работы, на жизнь зверя. Это Ему потом объяснили.
А сейчас Он лежал на песке, весь истерзанный переменами, с Ним произошедшими, и смотрел одним глазом в небо (другой, закрытый, ничего не видел).
— Ох, — сказал чей-то голос. — Колючек мне под хвост!
Так обычно ругался один из тех, кто жил наверху, за краем котлована. Но тот ни разу не произносил это так, с такими интонациями. И тембр того голоса был другой. И ни разу до сегодняшнего дня тот не угадывал Его мысли.
— Гляди-ка, — а вот этот голос был Ему знаком. — Один из маленьких стервецов уже научился говорить! Вот уж не думал!..
— К тому же он поднабрался от тебя всякой ерунды! — хохотнул второй.
— Ну что тут, — произнес третий, совсем чужой, — есть подходящие?
— Да, парочка в самый раз. Сейчас организуем.
Чьи-то лапы подхватили Его и впихнули в мирок, ограниченный деревянными прутьями. Мирок закачался — Его куда-то несли.
— Смотрите, осторожнее. Еще слишком слабые, — сказал второй голос.
— Жаль будет, если эти маленькие стервецы загнутся, — подхватил первый.
— Я не маленький стервец! — прошептал Он. — Я не маленький стервец!..
Голоса захохотали.
— Да, определенно удачная генерация, — произнес третий. — Господин Миссинец будет доволен.
* * *
Ночь. Костер. Темные силуэты вокруг пламени.
Один из них сидит, ритмично покачиваясь и наигрывая на шестиструнном инструменте — но не издавая при этом ни звука.
— Эй, килларгnote 2, да что ж ты все молчишь?! — не выдерживает кто-то из сидящих. — Нет, ведь пообещал-то киллах исполнить, а только и знает, что бренькать на этой своей… тьфу!
Кхарг поднимается и, ворча, уходит куда-то во тьму. Остальные слушатели не спешат покидать нагретые места возле костра, но тоже недовольно фыркают и змеят хвостами по земле. Лишь один из них молчит, полуприкрыв веками глаза. Кажется, под эту музыку он вспоминал о чем-то своем, очень дальнем, очень давнем.
