Голос пугал и очаровывал прежде всего гармонией звуков, которые издавал. Но был еще и запах — запах добычи, крови, недавней смерти! Все, кто находился сейчас внизу, — сражались ли они или же пожирали тухлятину, или вообще только сейчас выползли из своих нор — все, как один, вытянулись в струнку и подняли головы вверх, к этому запаху. Они жаждали насыщения, жаждали отыскать то, что так притягательно пахло.
Вдруг к ним скользнуло нечто темное и плоское — стелясь по земле, оно рванулось в том числе и к нему. Но Он не побежал: темное и плоское не имело ни запаха, ни звука, оно было сродни теплу, которое лишь грело и светило — и больше ничего.
Зато вслед за плоским и темным сюда упал кусок мяса. Тотчас все кинулись к нему — а сверху падали другие куски, обладавшие притягательным запахом смерти, невообразимо вкусные!.. И голос, расхохотавшись, заключил:
— Хор-роши, стервецы! Гляди, как накинулись. С них явно будет толк. Сильные бойцы.
А другой голос добавил:
— Не только. Есть среди них парочка детенышей и посообразительней, — и темное, плоское снова зашевелилось, потянувшись к Нему. Но Он тогда не обратил внимания, всецело поглощенный борьбой за кусок мяса да наблюдением за соседями (некоторые были особо озлобленны и могли напасть).
Наконец мясо закончилось. Кое-кому досталось меньше, чем они хотели, и несколько голов поднялось, выжидающе глядя наверх. Но плоское и темное судорожно задергалось, а голос издал некий сиплый однотонный вскрик, так непохожий на предыдущие его звуки, и лишь потом добавил:
— Вот уморы! Они проморгали свою долю и надеются, что им дадут еще!
— Так бывает всегда, — безразлично заметил другой голос. — Всегда найдется пара-тройка слабаков — и вот увидишь, они никогда отсюда не выйдут.
И хотя Он тогда еще не понимал слов, Он вскоре увидел. Те, кто остался без мяса, не все были слабаками — некоторые просто слишком уж увлеченно сражались друг с другом, когда сверху начали бросать пищу, и поэтому они поздновато сообразили что к чему. Такие (а их было большинство) в следующий раз не зевали, хотя оставались не менее агрессивными, чем прежде. Их Он не понимал. Ясно ведь и так, что всех сразу не сожрешь, тем более, если не будешь расти. А Он хотел вырасти до пределов этого мира — и вот тогда-то, а может, намного раньше, Он расправится со всеми своими конкурентами. Разумеется, Он не собирается оставлять их в живых, просто попозже с ними будет проще разобраться.
