— А, здравствуйте, — радостно сказал Штааль. — Вы что ж это так нарядились?
— Наша роль: Бахус, древний бог Бахус, — сказал робко актер.
— У вас что нынче играется?
— «Радость душеньки», лирическая комедия, после-дуемая балетом, в одном действии, сочинение господина Богдановича, — скороговоркой ответил актер. — Изволите по поддуге видеть, — добавил он, показывая рукой на странное раскрашенное полотно, висевшее на раме. — Волшебные чертоги Амуровы-с.
Штааль взглянул на декорацию: вблизи она совершенно не походила на чертоги.
— А это что? — спросил он, показывая на сложное сооружение у потолка.
— Это Нептунова машина, — пояснил актер.
Штааль сделал вид, будто понял.
— Наверху машинное отделение. Если угодно, покажу-с?..
— Нет, не стоит, — устало сказал Штааль. — Да, так что же… — Он запнулся, не зная, о чем спросить актера, и боясь, как бы тот его не покинул. — Говорят, прекрасная комедия?
— Весьма прекрасная, — тотчас согласился актер.
— Ну а так у вас все идет, как следует?
— Ничего-с… Все как следует-с… Говорят, Яков Емельянович опять у нас будут играть. Не изволили слыхать?
— Кто это Яков Емельянович?
— Шушерин, как же, Яков Емельянович Шушерин, — удивленно пояснил актер. — Они из Москвы, слышно, к нам переводятся.
— Да?.. Скажите, французы тут же играют?
— Как же-с, здесь все: и они, и мы.
— А госпожа Шевалье?
— Как же-с, оне каждый день здесь бывают… Попозже только, часам к пяти. Их уборная по коридору первая…
— Ах, вот что… Да вообще где у вас тут комнаты артисток?.. И артистов.
— Везде-с. Общих теперича две-с. Одна мужская — нынче в ней хор зефиров. А женская наверху, там сейчас нимфы одеваются.
— Да… Вы хотели показать мне машинное отделение. Это должно быть интересно.
— Слушаю-с.
В эту минуту на сцене послышались голоса, и у лесенки показалось несколько театральных завсегдатаев. Среди них Штааль увидел Наскова, де Бальмена, Иванчука.
— А, Бахус, — воскликнул Насков. — Бахус Моцартус… Mes enfants[56], представляю вам бога Бахуса.
Напились неосторожно,
Пьяным мыслить невозможно,
Что же делать? Как же быть? —
запел он хриплым голосом.
— Фальшь, фальшь, — воскликнул, затыкая уши, Иванчук и как-то особенно бойко перескочил через низко висевшую веревку, хотя через нее можно было просто перешагнуть.
— Никак нет, верно поют-с, — сказал, улыбаясь, Бахус.
Иванчук очень холодно поздоровался с Штаалем.
— Вчера не были, сударь, — сказал актер. — Новостей нет ли-с? Верно, все штафеты читать изволите, и те что по телеграфам?
