Аглая успела еще подумать, что ей так и не удастся получить обещанную заместителем директора студии премию в размере месячного оклада, и на этой грустной мысли она кончилась.
Аглаи Михайловны Плюсе, одинокой женщины, ответственного и безотказного работника телестудии, больше не существовало.
Тело в недавно вычищенной куртке из светлой замши сползло по грязной стене подъезда и застыло на каменном полу перед дверью лифта.
Сутулый человек внимательно посмотрел на дело своих рук. После этого он завернул свой остро отточенный инструмент и спрятал в карман.
Оглянувшись по сторонам, он торопливо направился к выходу, вполголоса проговорив:
— Историческая справедливость восстановлена… — Чуть подумав, он добавил:
— Все еще частично!
Вечером дома творился форменный сумасшедший дом, потому что попугай, проведя весь день на телестудии, нахватался там разных реплик и совершенно осатанел от тщеславия. Он медленно ходил по комнате, важно задирал голову, разевал клюв и говорил:
— Ар-ртист! Твор-рческая натур-ра!
Иногда он говорил невпопад, очевидно, услышал за один день столько новых слов, что не сумел все переварить, и вываливал сейчас на несчастных своих домочадцев все подряд:
— Бр-росил, бр-росил супр-руг! Какое гор-ре! Подр-руга! Др-рянь какая! Р-рыбы пр-ро-пали!
— Слушай, о чем он все время болтает? не выдержал Маркиз. — Что за словесный понос?
— Понятия не имею. — отмахнулась Лола, — очевидно, это из сериала. Вон, почитай детектив, может, поймем?
— Обр-раз! Актер-рская игр-pa! Тр-рагедия твор-рчества! — воскликнул попугай.
— Слушай, я больше не могу! — пожаловался Леня. — Может, загнать его в клетку?
— Нельзя, у него будет гиподинамия, — возразила Лола, — он и так целый день на студии в клетке просидел, он заболеет.
— Скорее мы тут заболеем, — проворчал Маркиз.
Однако не все думали, как он. Лола поглядывала на Перришона с усмешкой, к тому же ей было неудобно делать ему замечания после того, как она была настолько беспечна, что забыла клетку в чужой машине. Кот, как, впрочем, и всегда, реагировал на выпендреж попугая довольно спокойно, жизнь приучила его на все события реагировать сдержанно. Аскольд лежал в своем любимом кресле, прищурив глаза, и тихо урчал сам себе.
Пу И же был совершенно сражен. Он весь вечер ходил за попугаем по пятам, глядел на него с немым восхищением и, казалось, обмирал от одного звука его голоса.
— Ну вот, одного поклонника своего таланта наш Перришон уже приобрел! — заметил Маркиз.
