— Ну и что дальше? — поторопила она кассиршу.
— Пришел мужчина, очень симпатичный, полностью соответствующий описанию, — русый блондин, глаза серые, рост средний, очень обаятельный.
«Вылитый Ленькин портрет, — подумала Лола. — Обаятельный, подлец, это точно».
— Что было дальше?
— Да ничего, — Татьяна Павловна пожала плечами, — больше я его не видела. А она, конечно, часто билеты покупает — постоянная клиентка…
Вот и на сегодняшний спектакль в Малом оперном, «Риголетто», тоже брала.
— Она сама за билетами приезжает?
— Что вы, она женщина очень обеспеченная, шофера присылает или охранника, уж не знаю, кем он ей приходится… У нее ложа постоянная, номер три, в бельэтаже.
— Так-так, — медленно произнесла Лола, — и как же она выглядит, эта самая Алла Викторовна?
— Блондинка, — с готовностью зачастила кассирша, — пепельная блондинка, лет примерно тридцать пять, очень ухоженная, фигура стройная, одета шикарно…
— Понятно. А нельзя ли и мне, если не на «Сомнамбулу», то хотя бы на сегодняшнего «Риголетто» в Малый оперный попасть? — спросила Лола без надежды на успех.
— Можно, — ответила Татьяна Павловна, — это как раз можно.
— Скажите, — нерешительно спросила она, когда Лола расплатилась и собралась уходить, — у нее будут неприятности?
— Вы имеете в виду Марию Степановну? — уточнила Лола. — Вполне возможно.
Она успела заметить, какой неземной радостью и надеждой осветилось лицо Татьяны Павловны, и подивилась, какие страсти кипят в крошечном помещении театральной кассы. Конечно, маловероятно, что в налоговой полиции заинтересуются заявлением получокнутой кассирши, но все же на месте Марии Степановны Лола бы отстегивала ей хоть малый процент от своих махинаций с билетами. Лучше, чтобы человек, сидящий рядом в течение всего рабочего дня, был союзником, чем врагом.
На прощание Лола посоветовала измученной аллергией кассирше капнуть в духи ненавистной Марии Степановны немножечко валерианки. Она-то в первый раз не заметит, а потом уже будет поздно, потому что все окрестные коты устремятся за ней с воем. Зрелище будет не для слабонервных.
— Буду иметь в виду на крайний случай! — пообещала Татьяна Павловна, и женщины дружески простились.
* * *
Маркиз открыл дверь квартиры и позвал нежно:
— Лолочка, ангел мой! Ты дома?
Он решил, что утром был со своей партнершей недопустимо груб и чувствовал теперь легкое раскаяние: Лолка же ничем не виновата в его неприятностях.
Никто не отозвался, и Маркиз решил, что Лола с Пу И отдыхают после тяжелой дороги. Как всегда неслышно подкрался кот Аскольд и потерся о ноги хозяина.
