Дама в кашемире сидела очень тихо, и тетка продолжила с большим искренним чувством:
— Мой-то, пока еще жив был, придет с работы, полный обед стрескает и уткнется в свой футбол… Я ему, бывало, говорю: "Коленька, ты бы хоть когда с женой поговорил! Хоть изредка! Тут столько всякого накопилось, обсудить-то хочется.
Вот, взять к примеру, Луис-Альберт, скотина неблагодарная, от Патрисии ушел к этой, к стерве своей рыжей…" — так он вместо вежливого ответа, бывало, запустит чем-нибудь увесистым! Иной раз из посуды, и вдребезги, а ведь жалко, не даром же достается… Или еще, бывало, позову: «Колюша, что-то мы все с тобой дома сидим, давай хоть к Нинке сходим, она новые табуретки на кухню купила, звала посмотреть…» — так опять он не согласный, только выразится по-некультурному, другой раз уже и не захочешь ему слово сказать…
Молчаливая дама по-прежнему не издавала ни звука, и это уже показалось «жабе» невежливым и даже подозрительным — нет бы поддакнуть, сочувственно покачать головой или еще как-нибудь поддержать разговор, а то будто со стенкой разговариваешь, никакого интереса!
— Может, конечно, у вас муж и не такой, — обиженно проговорила задетая за живое тетка, — да только что-то ваш принц-королевич как ушел, так и поминай как звали!
Дама даже на такой прямой выпад ничего не ответила, и тетка уже хотела пересесть на другое место, как вдруг заметила некоторую странность. На щеку дамы села закаленная бесчисленными невзгодами муха, каким-то чудом перезимовавшая в больничных коридорах. Уж тут-то любой нормальный человек должен был пошевелиться и согнать назойливое насекомое, но странная особа даже пальцем не двинула.
— Я извиняюсь, — почему-то вполголоса проговорила «жаба», — у вас.., муха на щеке!
Она протянула руку, согнала наглую муху и чуть заметно прикоснулась к щеке неразговорчивой женщины. Та и теперь не шевельнулась, не вздрогнула, не отстранилась, вообще никак не ответила на случайное прикосновение.
Но это не все. Щека таинственной женщины была холодной, как лед.
Тетка вскочила, опрокинув свой стул, и истошно завопила:
— Мертвая! Мертвая она! Я с ней целый час разговариваю, а она уже совсем холодная!
При этом перепуганная тетка так широко открывала рот, что ее сходство с жабой сделалось просто поразительным.
* * *
По пути от больницы Маркиз завернул на Пушкинскую улицу, где в доме номер пять, в квартире номер шестнадцать была прописана покойная Ирина Леопольдовна Крылова. Он собирался опустить ее сумочку в почтовый ящик, но подъехав к дому, с огорчением понял, что из этой благородной затеи ничего не выйдет. Дом номер пять был отлично отремонтирован, перед входом на огороженной стоянке красовалось стадо дорогих сверкающих лаком иномарок, а над самой дверью плавно поворачивалась из стороны в сторону портативная камера видеонаблюдения.
