— Смотри, — сказал ему комендант. — Перед тобой враг крестьянского большевистского дела и всего человечества — ссыльный Пергаменщиков. Гляди, какой он есть.
Посыльного — а было ему лет тринадцать — аж передернуло, и рука потянулась за винтовкой: от покойного отца еще слышал эту фамилию, от матери, когда Анисима Рыжова в кандалы забили и угнали на каторгу. Вся боль и беда шли от этого человека, все детское горе им замешано, выпечено, подобно караваю, и теперь есть не переесть горького хлеба. Наверное, прямо бы с крыльца и саданул его из винтореза отчаянный парнишка-посыльный, да Мамухин остановил, утешил:
— Потерпи… сынок. Мы его самым страшным судом судить станем. Самой страшной смертью карать.
Свита Пергаменщикова спешилась, лошадей к коновязи потянула, но сам «студент» все еще гарцевал, похлопывал жеребца по шее, жмурился на солнце.
— Узнаете меня, товарищ Мамухин? — спросил он.
— Признал, признал, — сквозь зубы выдавил комендант Есаульска.
— Комиссаром в ваш отряд послан, — заявил Пергаменщиков. — Из центра. Прошу любить и жаловать.
— Пожалую, — проронил Мамухин, смиряя гнев.
Он лихорадочно придумывал казнь «студенту», но ничего толкового в голову не приходило. Если на березы поднять, так зима, дерево мерзлое и не согнешь его, чтоб ноги привязать, сломается. Просто расстрелять или зарубить тесаком, откованным в кузне Анисима Рыжова, для такого врага мало. Раздеть бы да на комарах оставить в тайге, но ведь не лето, нет комаров. «Вот как бывает! — про себя загоревал и восхитился комендант. — Такой вражина, такой супостат попадется, что и казни смертной на него не придумаешь!»
— Много слышал о вашей беззаветной преданности делу революции, — сказал Пергаменщиков и слез с коня. — По всей Сибири и Уралу идет слава о коменданте партизанского района. А ваш мужественный штурм города Есаульска войдет в историю гражданской войны! Так что рад буду служить при таком легендарном полководце. И в старости гордиться буду, что состоял комиссаром у самого товарища Мамухина!
Сказал он это все на одном духе и с такой любовью, что комендант на мгновение расслабился и забыл о казни. Но, спохватившись, спросил:
— А какой ты партии нынче?
— Самой верной и преданной — партии большевиков! — ответил Пергаменщиков с достоинством.
Ответ Мамухину понравился, Анисим Рыжов всегда большевиков хвалил. Но ведь присылали уже одного комиссаришку из них, тот сразу же хотел отряд к рукам прибрать. И прибрал бы, не прояви Мамухин партизанской бдительности.
