Он на секунду задумался, и Андрею показалось, что Шиловский сейчас вспомнил свои часы и повешенного за них бойца по фамилии Крайнов. Может, потому, что взгляд хозяина застыл на мгновение на циферблате больших напольных часов, коронованных трубящими меднолитыми ангелами.
— Революция, Андрей Николаевич, это не то, что вы думаете, — будто продолжая разговор, начатый в автомобиле, сказал Шиловский. — Это не толпы вооруженного народа на улицах. И даже не взятие Бастилии или, допустим, Зимнего дворца. Это все — точки отсчета в революции, ее временные символы. Они безусловно важны для какого-то одного народа, но никак не имеют мирового, общечеловеческого значения. В России — Октябрь, в Англии, к примеру, будет январь, в Америке вообще август. А что они для скандинава или перса? Будет ли для них святость в этих символах? Да нет, не будет. Название месяцев — и все. Ну, интеллигенция еще будет знать — народы нет. А мировая революция нуждается и в мировых символах, и в идеях мирового масштаба. Революция — это высшее искусство, Андрей Николаевич. Оно родственно военному искусству, но с одним условием: если убрать из него значение и деятельность генералов. Представляете?
Андрей мотнул головой: представить себе военное искусство без генералов было невозможно.
— Ничего, абстрактное мышление — форма приобретенного мышления, — успокоил Шиловский. — Бог даст, и вы приобретете… Дело в том, что сознание народных масс никогда не было и не может быть революционным. Оно может быть озабоченным, возмущенным. Наконец — бунтарским! Сознанием отдельных людей руководят страх, злоба, месть. А то и вовсе личная бесшабашность и ухарство. Особенно здесь, в России, у русского населения. Дело настоящего революционера не будить в массах революционность, как сейчас это делают иные политики, и ни в коем случае не приобщать народы к высшей идее — ради их же пользы и спокойствия. Иначе мы поимеем вселенский хаос, а не мировую революцию. Дело мыслящего борца — разумно использовать те качества масс, которые рождены внутренними потребностями и имеются налицо. Поверьте, батенька! Если вы пойдете на базар и станете просить птичьего молока, вам не дадут. Над вами посмеются и в лучшем случае предложат коровьего или козьего. Птиц не доят, это вам известно. Птицы созданы, чтобы летать. А доят коров.
— Значит, в России вы сделали революцию, чтобы заключить мир и дать народу хлеб? — спросил Андрей. — Дать ему то, что он просил именно в этот момент?
